Ярослав Малый: «Когда любишь, ничего не страшно»

Ярослав редко дает интервью и старательно оберегает от посторонних взглядов свою личную жизнь, отговариваясь классическим «нет времени». Нам удалось вклиниться в плотный график Ярослава и узнать о том, что не так давно у него началась новая жизнь.

Ярослав, чуть больше месяца назад вам исполнилось сорок лет. Эта цифра что-то значит для вас?

Конечно. В этом возрасте в жизни мужчины происходят определенные изменения. Он начинает давать более зрелую оценку и своим поступкам, и поступкам людей, которые его окружают. Я очень хорошо понимаю этот возраст, он дает мне возможность по-настоящему почувствовать себя мужчиной. Сегодня я точно знаю, чего хочу от жизни, в какую сторону мне стоит двигаться дальше. Я могу смотреть на несколько шагов вперед и при этом ценю каждый прожитый момент.

А как вы относитесь к утверждению, что все мужчины — большие дети?

Это совершенно точно обо мне. (Улыбается.)

Только игрушки подороже, да?

Это даже не про игрушки. Всё дело в отношении к жизни. С одной стороны, к ней надо относиться серьезно, с другой — не стоит забывать о том, что мир наш устроен с большим юмором. Конечно, нужно быть максимально внимательным к тому, что происходит вокруг, но при этом стараться идти к своей цели легко.

Вы выросли в украинском городе Кривой Рог. Что чаще всего вспоминаете, когда думаете о детстве?

Ярких воспоминаний у меня масса. Мне было, наверное, годика три, когда я стал убеждать своего дедушку в том, что если бы он дал мне выстрелить из ружья, то я бы попал в луну. (Улыбается.) Помню, в канун Нового года он все-таки позволил мне выстрелить… Очнулся я в пяти метрах от ружья, надо мной склонился дедушка, а сбоку от него висела луна. Он посмотрел на меня и тихо спросил: «Ну что, попал?»

А в музыкальную школу вас отвели родители?

Нет, тут совсем другая история. К нам на урок пришли преподаватели из музыкальной школы, дали ученикам задание — что-то пропеть и прохлопать. Тех, кто справится с испытанием, пообещали отвезти на экскурсию в музыкальную школу. Я справился, сходил на обещанную экскурсию и благополучно обо всем забыл. А 1 сентября следующего учебного года за мной пришел учитель музыки Игорь Семенович Бэйер. Пришел прямо на футбольную площадку. Сцена была как в «Пятнице, 13-го»: на сетке футбольной коробки появилась огромная ладонь: «Ярослав, подойди!» Педагог меня буквально поймал и притащил в музыкальную школу. Вечером я пришел домой и заявил родителям, что теперь хожу на музыку и мне необходимо пианино. Они его купили. Через две недели я понял, что попал… На ближайшие восемь лет. Сольфеджио, гаммы, диктанты… Сейчас я рад, что тогда всё так получилось. И очень благодарен родителям за то, что они всегда и во всем меня поддерживали. Я их очень люблю, они для меня до сих пор лучший пример для подражания.

Где живут ваши мама и папа?

Сейчас в Коктебеле, и им там хорошо.

Часто удается проводить с ними время?

Я использую любую возможность, чтобы увидеть их. Сегодня так получается, что они ко мне приезжают чаще, чем я к ним.

К вам — это куда? Вы же практически человек мира: TOKiO записывается в Нью-Йорке, вы сами часто бываете в Израиле, Швейцарии…

Куда бы ни приехали мои родители, вокруг них всегда возникает импровизированный дом. Когда я где-то остаюсь надолго, то зову их к себе. Если мое приглашение не идет вразрез с их планами, то мы обязательно встречаемся.

И все-таки где сейчас ваш дом?

Скажу только, что у меня новый дом. А где он и с кем, это пока секрет.

Ярослав, вы пишете музыку с раннего детства. Кому была посвящена ваша первая песня о любви? И как та счастливица отнеслась к вашему творческому подарку?

Знаете, по-моему, она ее так и не услышала. Это была песня-разочарование. Мне очень нравилась девочка из нашего двора. Как-то раз мы с ней договорились о встрече. Я серьезно подготовился, даже песню написал, пришел, а ее на условленном месте не оказалось. Отправился к соседям, они и сказали, что моя подруга уехала с родителями за город. В общих чертах я знал, где находится ее дача, шел туда несколько часов. Дошел, сказал, что люблю ее, и заснул. Кажется, мне тогда было лет одиннадцать.

И вам не страшно было одному идти за город?

А когда любишь, вообще ничего не страшно. Я сейчас это отлично понимаю.

В начале 90-х вы так же бесстрашно отправились покорять Москву?

Да. И решение это я принял самостоятельно. Мне было семнадцать лет, я сказал папе, что уезжаю в Москву. Папа проводил меня на вокзал и спросил, к кому я еду, я ответил: «Для мамы — к друзьям, а для тебя — не знаю»… Просто в какой-то момент я понял, что мне больше нечего делать в родном городе. Я стараюсь никогда не прилипать к какому-то одному пространству, ведь у каждого места на земле есть своя энергия, своя мелодия. Чтобы чувствовать это, нужно быть подвижным. Я очень легкий на подъем, много путешествую. Это качество я унаследовал от родителей.

И какие были ваши первые действия в столице?

На вокзале меня должен был встретить человек по имени Паша. Мы с ним познакомились во время экскурсии нашего музыкального училища в Петрозаводск. Помню, тогда он мне сказал, что он с Павелецкого. (Смеется.) Как вы, наверное, уже догадались, никто меня не встретил, и я несколько дней тусовался на вокзале, а потом решил пойти к Сергею Лисовскому. Была у него тогда компания «ЛИС’С», их офис находился в «Олимпийском». Каким-то образом я добился встречи с продюсером, пришел, начал читать ему свой рэп, спел пару песен. Лисовский выслушал меня и сказал: «Это круто, конечно, но мы не занимаемся музыкантами, мы строим сцены»… Я вышел оттуда, посмотрел на грандиозный стадион «Олимпийский» и увидел совершенно четкую картину: пройдет какое-то время, и я обязательно буду здесь играть. Так и получилось. Где бы я ни был, что бы ни делал, я всегда писал музыку. В итоге десять лет назад возникла группа TOKiO.

Когда вы давали группе название, созвучное с японской столицей, вы не думали, что вас будут постоянно спрашивать, при чем тут вообще Япония?

Если бы всякий раз, делая свой выбор в жизни, я думал о том, что меня что-то будет преследовать, то сидел бы сейчас где-нибудь в другом месте, а не беседовал с вами. (Улыбается.) Конечно, название группы не имеет никакого отношения к столице Японии. TOKiO — это токи, поток заряженных частиц, энергия. В этом слове есть сила, четкость. А как корабль назовешь, так он и поплывет.

Большинство песен TOKiO и «Мачете» — о любви. В чем же тогда принципиальное отличие этих двух проектов?

В «Мачете» мы говорим о дружбе, любви к родине, к миру, к Всевышнему, а в TOKiO — о любви к конкретному человеку. Это совсем разное музыкальное выражение одного чувства. Сейчас мы записываем новый альбом TOKiO с оркестром Брюссельской филармонии, который, кстати, исполнил оскароносную музыку к фильму «Артист». Первый сингл появится уже совсем скоро, а сама пластинка будет готова в середине апреля. Она отличается от всего того, что мы делали раньше. И нам это очень нравится. Параллельно мы работаем над новым альбомом «Мачете», который планируем закончить к осени.

Вы еще не устали говорить о любви?

Не устал. Любовь — это движущая сила. И поэтому я очень рад, что она есть в моей жизни. Сегодня я себя чувствую по-новому, многие вещи, на которые я раньше не обращал внимания, доставляют мне огромное удовольствие. И всё это благодаря человеку, который находится рядом со мной.

Ярослав, вы говорите загадками. А что с прозой жизни? Например, с ответственностью в отношениях?

Всё зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в слово «ответственность». Отчаянно пытаться получить удовольствие от того, какой ты «ответственный», ломать комедию, бесконечно надеяться на то, что в отношениях всё еще может измениться в лучшую сторону, — это не мой путь. Я умею быть ответственным и рад, что сейчас отношусь к этим вещам более трезво, чем раньше.

Увлечение Торой и каббалой сильно повлияло на ваше отношение к жизни?

Мне бы не хотелось называть это увлечением. Сегодня само понятие «каббала» приобрело совсем другое значение, нежели то, что изначально вкладывал в него Всевышний. Каббала — это внутренняя часть Торы. Я еврей, поэтому Тора — это и есть моя жизнь. Но на мое отношение к жизни повлияла не религия, а любовь.

У вас есть духовный наставник, человек, к мнению которого вы прислушиваетесь?

В какой-то период у меня был учитель. Сейчас его нет.

Своих детей вы направляете по тому же пути?

Они знают, что существует Всевышний, что он один и что с ним можно просто разговаривать, что он всегда тебя слышит, любит и выполняет все твои просьбы. Для меня главное, чтобы мои дети понимали простые истины.

Удается уделять детям столько внимания, сколько необходимо?

Я стараюсь максимально участвовать в их жизни. Самое важное, чему я хочу их научить, — это стать хорошими людьми и уметь быть счастливыми.

Кто-нибудь из них уже пошел по вашим стопам?

Они все у меня личности творческие. Дочь Яна недавно победила в конкурсе AKROSS. Это престижный международный конкурс для художников, рисующих в жанре аниме. Вообще быть отцом — это великое счастье, и чем больше детей, тем лучше.

Ярослав, в некоторых интернет-изданиях пишут, что у вас восемь детей. Это правда?

Давайте оставим эту тему для следующего интервью. (Улыбается.)