Анна Большова

С возвращением Анны совпало и начало показа сериала «Жаркий лед» на Первом канале, где она сыграла фигуристку Александру Белькевич. Кстати, выступления на льду Анна прекратила лишь на пятом месяце беременности.

Аня, удивительно, что, в то время как все звезды стремятся рожать за границей, ты отправляешься в Сибирь. Зачем?

Я хотела тишины, покоя и отсутствия «рабочего» соблазна. А там у меня сейчас сестра, так что было к кому поехать. К тому же я жила в Академгородке, а это специфическое место, продвинутое, оно отдельно от Новосибирска.

Но ты могла уехать позже, уже родив.

В Академгородке тоже есть элитный центр, но я пошла в областную больницу, где есть замечательный доктор, о котором я специально узнавала заранее. Мне было важно, у кого рожать, а не где. Конечно, у меня были определенные желания, но в принципе я человек достаточно непритязательный в плане быта. Я не гнушаюсь тем, что на даче туалет на улице и летний душ, это для меня не проблема. Что вовсе не исключает любовь к пятизвездочным номерам с тапочками и халатом в номере. Но если этого нет, я не стреляюсь и не вешаюсь. (Смеется.) Хотя, конечно, мне было очень важно, чтобы у меня была отдельная палата и чтобы ребенок все время был со мной, как и муж. Так что я очень довольна и не считаю, что какие-то модные, распиаренные, дорогие места — это обязательно хорошо.

Саша (муж Большовой, художник Александр Макаренко. — Прим. ОК!) был готов к тому, чтобы присутствовать при родах?

Тут даже без вариантов, для него самого это было очень важно. Хотя он, наверное, все равно боялся. Я Сашу потом спрашивала: «Ну как твои ощущения?» И он сказал, что было страшно. Страшно оттого, что человеку больно, а ты никак не можешь помочь. Со мной в палате были и муж, и сестра. И я им благодарна, потому что это была очень хорошая моральная поддержка. А еще я держалась за них изо всех сил — в прямом смысле. Они у меня оба худые и жилистые, так что это тоже помогало.

А ты рожала без обезболивания?!

Вот, для меня это было принципиально! Я не хотела никакого вмешательства в процесс, потому что считаю: как природой задумано, так и должно быть. А любое вмешательство, на мой взгляд, нарушает эту связь. В конце концов, обезболивание же только сейчас придумали, а женщины и раньше рожали. Значит, это реально. Честно сказать, уже под конец меня только эта мысль и грела, потому что казалось, что уже всё, не выдержать, это нереально. Но вариантов нет, все равно надо родить. (Смеется.)

Сейчас многие решаются на кесарево…

Я категорически против кесарева сечения. Я не понимаю, зачем так рожают! Мне кажется, что потом у женщины по отношению к ребенку возникает легкость — как к игрушке. А ты помнишь минуту, когда тебе Данилу показали? Да, я испытывала такое счастье — от мысли, что для него закончились все мучения! Ведь даже несмотря на боль, у меня была сильная сосредоточенность на ребенке: мне больно, а ему каково? Он же пробивается на свет. А уж когда он родился... Это такое счастье, что у него все нормально! Момент, когда его положили мне на грудь, — это какие-то непередаваемые ощущения! Как сказала одна моя коллега: «Жизнь разделилась на до и после».

Многие после родов жалуются на депрессию. У тебя ее не было?

У меня было только послеродовое счастье. (Смеется.)

А если Саша предложит тебе родить еще?

Женщина, которая родила сама, которая прошла через эту боль, никогда сразу не скажет: «Хочу еще одного!» Наверное, потом память о боли стирается, но думаю, не раньше чем через несколько лет. А у кого-то, может, и вообще не стирается. (Смеется.)

Кстати, а кого вы хотели?

Это очень забавно. В нашей большой семье уже есть мальчики — племянник, братик, — и мы хотели девочку. Я была абсолютно уверена, что будет девочка, уже собиралась покупать платьица, мы даже придумали имя... Я и общалась с ребенком как с девочкой. А потом я, наконец, пошла в женскую консультацию, встала на учет, сделала УЗИ. И мы обнаружили, что у нас мальчик! Я растерялась, стала обзванивать своих: «Вы знаете, концепция поменялась!» В общем, сначала мы оба хотели девочку, а потом оба хотели мальчика.

Как прошло твое возвращение в прежнюю, московскую жизнь?

Меня не было в Москве более полугода, и я поняла, что отвыкла от этих расстояний, от пробок. Я и уехала, потому что хотела спокойствия. И вернулась в уже непривычную для меня атмосферу. Но человек такое живучее животное, что привыкание происходит быстро. Конечно, на бедного сына обрушилось сразу огромное количество информации: так как я кормлю, Данечка везде ездит со мной. Хотя надо сказать, он стоически переносит все эти переезды.

Было страшно выходить на сцену после такого перерыва?

Конечно, я ужасно волновалась, потому что восемь месяцев не играла. Но организм все вспомнил. Я отыграла «Королевские игры» и «Тартюф». В антракте «Игр» я пришла в гримерку, где были мои мужчины, и сказала им, что, по-моему, на следующий день у меня с непривычки просто крепатура будет (мышечные боли. — Прим. ОК!). (Смеется.) Но все обошлось.

А ты уже соскучилась по сцене, или пока все эмоции отданы ребенку?

Это вопрос очень сложный. До этого я общалась с коллегами, которые уходили в декрет, а потом испытывали страх: «А вдруг уже и не стоит возвращаться в профессию, а вдруг я уже несостоятельна?» Но все на месте, слава богу. Хотя, конечно, изменения в личной жизни отражаются на работе. Сейчас какие-то вещи для меня зазвучали по-новому. В «Королевских играх», например, рассказывается история Анны Болейн, а она, как известно, родила Елизавету, которая много-много лет правила Англией. Теперь я понимаю, что многое, о чем в спектакле идет речь, было моим теоретическим знанием об отношениях «мать − ребенок». Я помню свои детские (мне было лет восемь-девять) ощущения, которые я испытала, когда какой-то мужчина стал орать на мою собаку, приподнял ее над землей, так что она даже взвизгнула. Меня захлестнула просто животная реакция — защитить. Я выхватила ее как зверек и готова была загрызть этого человека. В каждой женщине заложен звериный инстинкт. Но только родив, я могу сказать, что ощущаю его по-настоящему.

А что с кино, с другими проектами?

В связи с кризисом с кино пока ничего, но есть антрепризные планы, есть спектакль «Замок» Даши Михайловой, в котором мне очень нравится играть. Я с удовольствием приняла новое предложение, начинаем репетировать, даже уже намечены гастроли. Есть еще один интересный музыкальный проект.

Гастроли? Значит, ребенок будет «походным»?

В любом случае, пока буду кормить — да. Конечно, со мной будут ездить няня или муж.

Ты до пятого месяца беременности не только играла в театре, но и каталась на коньках в шоу Авербуха…

Да, мы с Данечкой (смеется) закончили наше выступление в «Ледовом шоу» только на пятом месяце. Но я же без фанатизма все делала, я же себе не враг. Тихонов Леша, мой партнер, одним из первых узнал о моем положении, так что он был в курсе по поводу своей ответственности. (Смеется.)

И Саша нормально к этому отнесся?

Ну да, я же была осторожна. И потом, никогда не знаешь, что может случиться. По улице пойдешь — кирпич упадет. Просто надо вовремя остановиться. Более того, я на гастроли ездила, даже когда у меня был уже довольно заметный живот, — вроде бы в костюмах не видно было.

Вы вдвоем со всем справляетесь, или кто-то помогает с ребенком?

Первое время с нами жила Сашина мама, и это было здорово! Я ни уборкой, ни готовкой не занималась — только ребенком. У меня была отличная возможность восстановиться физически после родов. А уже потом я смогла спокойно заниматься и домом, и сыном — в месяц это же уже большой человечек! (Смеется.)

У тебя это первый опыт материнства, но ты уже успела понянчить своего младшего братика, так что, наверное, чувствовала себя более уверенно?

То, что я на руках держала и своего племянника (ему сейчас четырнадцать), и братика (ему восемь), конечно, сыграло свою роль. Но это же крошечное создание, все равно страшно! У меня, как у всех молодых мам, был страх держать младенца: кажется, что они такие хрупкие, боишься, что сейчас что-нибудь хрустнет и сломается. Мне все говорили: «Не бойся, на самом деле они живучие!» (Смеется.) Замечательно, что рядом была Сашина мама, с которой мы вместе первый раз и купали малыша. На следующий день я уже сама купала, вместе с Сашей. А потом научилась одна.

В основном все домашние дела на Саше?

Да нет, что-то я делаю, что-то он, у него же работа. Мы нормально справляемся.

А для Саши отъезд из Москвы был проблемой?

Ему это легче далось, у него был заказ, выполнение которого не привязывало к месту. И он мог себе позволить быть где угодно.

Антон, твой первый муж, не был связан с искусством. А то, что Саша художник, сыграло какую-то роль?

Наверное, да. Может быть, творческая профессия диктует другой взгляд на мир, и в этом мы похожи…

А с артистом ты могла бы связать свою судьбу?

Нет, жить с артистом очень сложно. Есть прекрасные исключения, но, как правило, настоящих мужчин среди артистов не так много. А я не люблю мужские капризы.

Саша производит впечатление человека спокойного, даже немного флегматичного.

Это только внешне. Он, конечно, очень сдержанный человек, но могу признаться, что в быту весьма темпераментный. Бывают моменты, когда он может проявиться очень несдержанно. (Смеется.) Например, я много нового для себя в нем открыла, наблюдая, как он общается с ребенком. Я была в шоке, когда увидела, как мой муж первым довел до смеховой истерики нашего сына. Вовсе не я — артистка, а он! Я его таким никогда не видела. Что он творил!..

А он способен повысить голос?

Ну, орать друг на друга мы можем, это нормально. Главное — до поножовщины не доводить. (Смеется.)

А из-за чего вы можете поругаться?

Ой, да из-за чего угодно. Мы не держим обид. Можем поругаться, тут же помириться, потом опять пободаться из-за чего-то и прийти к консенсусу. Но у нас в семье не бывает такого, чтобы конфликт длился энное количество времени. Я знаю, что иногда люди не разговаривают неделями — это для них способ воздействия, борьбы, выражение обиды. Но мне это непонятно.

В сериале «Остановка по требованию» твоя героиня во время конфликта с мужем била посуду, чтобы не кричать.

Нет, я практичная, посуду не бью. (Смеется.) И потом... Знаешь, есть анекдот про «неаккуратненько»? Вот я не люблю, когда неаккуратненько. (Смеется.) У меня раковина обязательно должна быть чистая и вытерта насухо, чтобы не было капелек. Я могу злиться, что не так что-то лежит, но при этом мой педантизм не исключает свинства в каких-то других мелочах. Человек может быть в одном аспекте прекрасен, а в другом...

А на почве воспитания Данилы у вас не возникает конфликтов?

Ну а как же? Спорим часто, но при этом я понимаю, что Саша — прирожденный педагог и хороший папа, так что стараюсь прислушиваться к тому, что он говорит. А он, бывает, занимается своими делами, но держит ухо востро, потом приходит и говорит: «А почему ты делаешь то-то?» Например, я качаю ребенка, а он говорит: «Зачем ты его укачиваешь? Он же не хочет спать». И я понимаю, что немножко увлеклась пением — просто сама себя заслушалась, а ребенок-то правда не хочет спать! (Смеется.)

А еще бывает, что мужчины начинают ревновать к ребенку.

Бред, на мой взгляд. Нас рождение малыша только сблизило.

Часто женщины переживают, что после родов не могут быстро прийти в форму. У тебя с этим не было проблем?

Я не очень много набрала — килограммов десять, а во время родов сбросила еще больше. Потом немножко набрала, но по этому поводу я не переживаю: Данечка у меня богатырь, а я постоянно ношу его на руках, так что зарядка отличная. (Улыбается)

Во время беременности ты ходила ненакрашенная. А сейчас есть желание хорошо выглядеть?

Нет, пока некогда об этом даже думать. Я же не модница, хотя в силу профессии в моем гардеробе есть вещи на любой случай. Но у меня нет потребности вычурно одеваться, я приверженец классики, как и Саша. Хотя люблю, например, и прикольные кофточки от Kenzo или Moschino.

А украшения любишь?

Конечно, я же девочка. (Смеется.) У меня много красивых заколок. Но вся моя бижутерия — это что-нибудь от Swarovski: сережки, кулоны. Много украшений не ношу. Теперь вот, правда, часто покупаю часы: эти к одному наряду, те — к другому.

Отсутствие макияжа стало твоим стилем?

Я спокойно хожу без макияжа, хотя у меня, кстати, ресницы белые. Помню, когда мне было лет двенадцать-тринадцать, я посмотрела фильм «Орландо» с Тильдой Суинтон. С одной стороны, эта актриса меня невероятно притягивала, а с другой стороны, я думала: «Какая же она страшная! Как ей, наверное, тяжело живется». Уже в более зрелом возрасте я поняла, как она мне нравится. И когда вышел фильм «Елизавета» с Кейт Бланшетт, я смотрела его с похожим ощущением. Меня притягивает английская внешность, эти белесые лица с утонченными чертами... Но когда в детстве одна моя подруга сравнила меня с Тильдой, я напряглась, потому что считала ее уродиной. (Смеется.) А сейчас мне нравятся такие чистые лица. И эта естественность очень даже в моде в кинематографе. Вот я недавно без макияжа пришла на картину, где встретила гримершу, с которой мы работали еще на «Остановке по требованию». Она посмотрела на меня и сказала: «Вот так тебя и надо снимать». Но это я сейчас полюбила простоту. А лет в семнадцать и даже позже, в двадцать два, когда пришла в «Ленком», испытывала недоумение, глядя, как девочки приходят ненакрашенными на класс. И мне самой было смешно, когда через год-два я перестала краситься. Конечно, куда-то по регламенту это нужно. А так зачем?

А Саша первый раз увидел тебя какой?

Ой, я не помню. Наверное, это был какой-то домашний вариант — мы ведь очень давно знакомы. Саша был вхож в наш дом, потому что Аня, жена папы, рисует. А как ты дома выглядишь? Считается, что при муже нужно чуть ли не при полном параде ходить… Это не мое, точно. Если бы я дома ходила фифой, муж бы не очень понял. Наверное, не узнал бы даже. (Смеется.)

Марина Зельцер