Агриппина и Данил Стекловы: «Мы какие-то рыжие»

Агриппина Стеклова и Данил Стеклов рассказали ОК! о фамильном даре, семейных ценностях и заветной мечте сняться вместе в одном проекте. В ближайшее время Данила можно увидеть в недавних премьерах МХТ им. Чехова «Мушкетёры. Сага. Часть первая» и «Макбет», а Агриппину — в спектакле «Сатирикона» «Все оттенки голубого» и в новом сериале «Беглые родственники», который уже 10 мая стартует на канале СТС.

Есть такое понятие «порода», немного подзабытое сегодня. Стекловская порода — она какая?

Агриппина: Определенно, Стекловы — это порода Владимира Александровича Стеклова. Я его средний клон, Даня — младший.

Даня: Мы все мощные, с хорошим чувством юмора, красивые, умные. Но главная наша черта, мне кажется, темперамент.

А.: Это правда, мы вспыльчивые очень. Стекловы, как бы это поэтичнее сказать... какие-то рыжие.

Вы всегда говорите, что вы папина дочка, а маму это никогда не обижало?

А.: А как это может обидеть, когда это факт?! Я на маму очень похожа по характеру, как-то по-женски, хотя мы всё равно разные. Она знает и чувствует, как я ее люблю, поэтому и не отрицает очевидное. Когда родители расстались, мама не стала внушать мне, что папа плохой. Я сама должна была во всём разобраться. Мама, конечно, женщина особенная. Она уехала с отцом в Москву и оставила актерскую профессию. Я не знаю, смогла бы я свою жизнь поставить на кон? Не уверена. Она сделала это, будучи такой молодой: ей был тридцать один год. При этом ей удалось сохранить колоссальное достоинство, она никогда не позиционировала себя как жертву. Она очень самодостаточная и какая-то живая, настоящая... (Дане пришла эсэмэска, и он отвлекся.) Даня, не отвлекайся. Мы про святое говорим — про бабушку.

Д.: Я ей недавно подарил плазму.

А.: Хвастун.

Д.: У меня была небольшая проблема: меня сняли с роли в одном проекте. Я так переживал, потому что очень хотел там сыграть, и решил что-то доброе сделать: поехал купил бабушке плазму.

А.: У них с бабушкой особенная связь. Фактически она его воспитала.

Д.: Бабушка — моя вторая мама. А лет до десяти ее и считали моей мамой — во всех магазинах, в поликлиниках. Она меня лупила-материла — воспитывала.

А.: Я тоже продукт бабушки и дедушки. Убеждена: чем больше народу воспитывает ребенка, тем лучше для него. У меня вызывают недоумение сложные отношения с отчимами или с отцами. У меня, например, замечательные отношения с мачехой, а Данил, несмотря на то что воспитан отчимом, сохраняет хорошие отношения с отцом.

Агриппина, вы ведь на втором курсе узнали, что ждете ребенка. Не боялись карьеру загубить?

А.: Мама помогла. Я тогда была так растеряна. Вообще не понимала — как, что? Очухалась на шестом месяце. И надо сказать, что как-то так гармонично всё случилось, я даже особенно не выпала из процесса.

Чье было решение, что ваш сын будет тоже Стеклов?

А.: Так сложилось. С Данилиным папой мы расстались почти сразу. И когда я попросила записать сына на фамилию Стеклов, он не возражал. Теперь в интересах Дани хоть одного сына да родить. Сделать деду подарок.

В свое время вы говорили, что вам при поступлении в театральный фамилия мешала.

А.: Это нормально. Тогда мне вообще многое мешало, что сейчас помогает жить. И не только фамилия, и имя вызывало раздражение, и цвет волос, но это в детстве. Мне хотелось быть Петровой Юлечкой, блондинкой или брюнеткой.

То есть особенной быть не хотелось?

А.: Не очень. Я не могу сказать, что это был какой-то тяжелый период, что я страдала, — нет. Так, иногда грустила.

Данил, а для вас фамилия Стеклов не тяжелая ноша?

Д.: Тяжеловато бывает. Мне не хочется, чтобы кто-то думал, что я могу получить что-то авансом благодаря фамилии. Я поступал в одно время с Ваней Янковским, Глебом Пускепалисом, Верой Панфиловой (дочь Константина Кинчева. — Прим. ОК!). Где-то вышла статья под заголовком «В театральные вузы опять набрали блатных». Даже мои друзья иногда шутят: ты, мол, у нас блатной. Это задевает. Пока я толком «ничего не сделал для хип-хопа», а очень хочется… какую-то сыграть роль большую, получить премию. Как-то оправдать фамилию хочется.

Интересно, у семьи к вам большой счет?

Д.: Больше всего боюсь, когда родные приходят на спектакль. Хотя знаю: если будет провал, полная шляпа, то они меня поддержат, помогут советом. Мой самый страшный зритель — это мама. Дед тоже не щадит, но и я иногда не церемонюсь: когда мне что-то не нравится, я им об этом сообщаю.

Критикуете старших? И позволяют?

Д.: А зачем же я буду врать родному человеку?! Людей-то не обманешь, всё равно будут судачить, если плохо. Мы честны друг с другом. Дед меня недавно разнес. Причем удивительно: один и тот же спектакль, «Мушкетёров» Богомолова, где я играю д’Артаньяна, родня восприняла так по-разному. Бабушка была в восторге — я даже не ожидал. А дед был более требователен и категоричен.

Даня, а ты сразу решил, что станешь актером?

Д.: Скажем так, окончательно я решил стать актером после спектакля «Макбетт» Бутусова в «Сатириконе». Я его раз пятнадцать смотрел и понял: я хочу выходить на сцену. Может быть, так только в детстве ощущаешь театр — как волшебство.

И никто не отговаривал?

А.: Еще как отговаривали. Он считает, что осознанно решил после «Макбетта», а до этого, видимо, неосознанно лет в пять уже начал говорить, что будет актером.

Д.: Я же был двоечником. Меня после седьмого класса выгнали из школы, потому что я сильно отставал по физике, химии...

А.: Тебя бы пощадили, если бы ты вел себя получше.

Д.: Разве поведение было?

А.: Всё, Дань, было. (Улыбается.)

Д.: Короче говоря, проблемы начались после седьмого класса. Я поступил в экстернат и в шестнадцать лет получил аттестат. Был, честно скажу, без царя в голове. Играл в компьютерные игры… пока не решил поступать в театральный.

А.: В тот момент он стал другим человеком. Начал серьезно готовиться к поступлению. С ним можно было уже на каком-то своем языке говорить. Он хорошо писал в детстве, интересно, с юмором. Помню, Володя (актер «Сатирикона» Владимир Большов, второй супруг Агриппины. — Прим. ОК!) подкупал его: «Дань, актер — это вечная зависимость: не будет ролей — не будет денег. А так ты сам напишешь сценарий, кучу денег сможешь заработать». Но всё напрасно.

Когда Владимир Большов появился в вашей жизни, Дане было пять лет. Как произошло их знакомство?

Д.: Я с Володей быстро подружился. Мы с ним и на рыбалку вместе ездили, и готовить он меня научил. Мама у нас не готовит.

А.: Ну, мама не готовит не потому, что не умеет. Просто Володя делает это великолепно.

Д.: Так вот, благодаря ему я научился варить уху, борщ, спагетти... У меня фотка одна из любимых, где мы в трусах стоим и отбиваем мясо. Что-то мы с ним постоянно строили, ремонты какие-то делали. Он рассказывал анекдоты всё время. Это я от него научился балагурить, шутить. Я как-то его сразу полюбил.

То есть никакой ревности по отношению к маме?

Это, наверное, стало проявляться в переходном возрасте. Я мог в запале нахамить, что, мол, он мне не отец. На самом деле я его считаю своим отцом, он меня воспитал. И все качества мужские во мне от него. Он, конечно, мужик в самом хорошем смысле этого слова. Мужик, который держит слово, который защищал маму всегда. Дельный мужик: всё время что-то думает, решает.

А.: Это правда. Когда в 90-е было тяжело с деньгами, Володя, например, ночами бомбил. Дети наши мелкие были совсем, надо было им какие-то фрукты покупать.

Д.: Я благодарен судьбе за то, что он появился в моей жизни, потому что, если бы я рос без отца, я был бы совершенно другим человеком.

А.: Порой, когда я наблюдаю за Володей и его отношением к детям, я поражаюсь, до какой глубины он их любит. Они его жизнь. И они не могут этого не чувствовать, просто интуитивно, эмоционально. Поэтому они отвечают ему взаимностью.

Агриппина, вы ведь и сами мачеха, правильно?

Д.: Самая добрая мачеха, которую только можно представить.

Вам не сложно было найти общий язык с дочкой Владимира Машей?

А.: Есть одна истина: чем сложнее вопрос, тем проще ответ. Не надо выдумывать то, чего нет. Как только ты начинаешь думать, а могу ли я на нее наорать, сделать замечание и так далее, начинаются проблемы. Она не особенная. Она особенная только тем, что она наша. А в принципе она не хрустальная, она моя, такая же, как и мой сын. Надо просто любить — это самое важное. Маша чуть младше Дани. Они росли вместе и выросли такими, знаете... хорошими. Мы ими гордимся.

Д.: Мы с Машкой выросли порядочными, чуткими людьми. Это я без ложной скромности скажу. Потому что всё было по-честному: я виноват — меня ругали, Маша виновата — ругали ее. Зато я всегда заступался за нее в школе. Я бил негодяев, которые ее обижали. Хотя, конечно, в детстве мы друг над другом поизмывались. У нее была своя комната, а у меня — проходная. Я не мог смириться с этим. Я ее в туалете запирал. (Смеется.) Раньше я ее считал маленькой, какие-то советы давал, а тут сам начал к ней прислушиваться. Она даже мудрее меня в каких-то вещах. Люблю очень свою сестру и горжусь ею.

Маша тоже стала актрисой. У Стекловых-Большовых так принято, да?

А.: Да, она долго водила нас за нос, пока всё не выяснилось. Маша хорошо рисовала, мы понимали, что ей надо заниматься чем-то творческим. Но мы не думали, что она пойдет по нашим стопам.

Даня, ты еще на последнем курсе был принят в «Сатирикон». Почему ушел? Захотелось самостоятельности, чтобы не было возможности уткнуться маме в юбку?

Мне нечего добавить. Да, одна из причин в том, что у меня там работают родители. Всё мое детство прошло в «Сатириконе», Константин Райкин был моим педагогом — я учился на его курсе. Я не успел там начать, а уже почувствовал, что словно хожу по кругу. И мне захотелось кардинально что-то изменить. Я ушел из театра, ушел из дома, снял себе комнату, пошел работать в другой театр, то есть объявил независимость. Чтобы развиваться, надо выходить из зоны комфорта, покидать теплое гнездышко.

А.: Это ты хорошо сказал. Мне это понятно, я сама рано стала жить самостоятельно. И не потому, что у нас с родителями были напряженные отношения, как раз наоборот, от прекрасных отношений с родителями надо уходить. Иначе не будет возможности двигаться дальше, не будет смысла. Поэтому я поддержала это его решение. Как поддерживаю любое другое.

Скажите, актерам свойственно эмоциональное выгорание?

А.: Конечно, ролей хочется поменьше, но получше, хочется работать более точечно, не только из-за денег. Слава богу, что больше не работаем в Новый год. А в 90-е у нас была целая программа с Максимом Авериным: он — Дед Мороз, я — Снегурочка. За новогодние каникулы мы зарабатывали немыслимые деньги, как нам казалось. Ну да, были какие-то курьезы. Это не самое прекрасное — развлекать не сильно трезвых людей. Но это тоже часть профессии. Зато мы были очень счастливы.

Вы, Агриппина, недавно снялись в новом сериале канала СТС «Беглые родственники». Для вас съемки в сериале — это способ заработать или эксперимент?

А.: Наверное, и то и другое, но больше эксперимент. (Улыбается.) Я прочла сценарий — мне понравилось. Я люблю жанр комедии и вообще считаю, что он самый сложный в нашей профессии. Актерский состав в сериале хороший: Сергей Жигунов, Анатолий Журавлёв, Жанна Эппле, Дима Ендальцев, Аня Андрусенко, которая играет мою дочь. Признаюсь, я долго думала, но решила, что надо попробовать.

Вам не предлагали сняться всей семьей?

Д.: Это наша заветная мечта. Чтобы потом было что показать детям и внукам.

Вы, наверное, друг друга подпитываете как две творческие единицы?

Д.: Да, мама у меня многое перенимает. Вот в Instagram зарегистрировалась.

А.: Мне кажется, мы с детьми оказываем друг на друга мощнейшее влияние. Я вообще люблю с ними сидеть и болтать обо всём, что просмотрено, что услышано, даже посплетничать с ними люблю. Они мои друзья.

Д.: Это чистая правда. Мы говорим с мамой на одном языке. Я от нее ничего не скрываю, могу рассказать всё, за исключением интимных вещей.

А.: Я часто думаю: если бы он не был моим сыном, он бы мне понравился? Мне кажется, понравился бы. Как индивидуальность, как личность. Знаете, как приятно, когда мои коллеги хвалят его работы. Это высшая степень внутреннего торжества. Я чувствую, что он счастлив. А человек счастлив тогда, когда занимается своим делом, я уверена в этом.

Стиль: Екатерина Трошко. Макияж: Вячеслав Савенков. Прически: Этерия Прохорова/Beauty Bride Team