Артем Михалков: «Счастье — это когда есть работа»

О сложности выбора, искушениях прошлого и опасностях любви ОК! побеседовал с режиссером фильма.

Сами-то в покер рубиться любите?

Рубиться могу. Но я в меру азартен.

Режиссер вообще должен быть азартным человеком, как считаете?

Человек любой профессии должен быть азартным. Но азарт хорош в меру. Главное — не заиграться. Об этом и рассказывается в фильме: главный герой не идет на поводу у обстоятельств, не поддается искушению и все-таки делает правильную ставку — на любовь.

А вам сложно бороться с искушениями?

Думаю, всё зависит от воспитания. С искушениями бороться всем сложно. Можно же искушению поддаться, и всё пойдет в жизни наперекосяк. И ты поймешь, что выбрал не тот путь, но будет поздно. А можно понять, что это не искушение, а реальный шанс, и тогда тебе повезет.

Вы везучий человек? И вообще, существует ли, по-вашему, такая вещь, как везение?

Я считаю себя и везучим, и счастливым человеком. Для меня счастье — это когда есть работа. Но сегодня может повезти, а завтра нет. Светлая полоса сменится на черную. Впрочем, везение приходит к тем, кто прилагает усилия. Еще я верю в Бога и верю в судьбу. А сильный человек даже способен эту судьбу изменить. Например, до этого фильма я пытался запуститься с другими сценариями, но не складывалось. Время пришло только тогда, когда должно было прийти, — вот она и судьба. Я рад, что сделал всё, что мог, никого не обманул, не подставил, я не поддавался искушениям и шел своим путем. Получил колоссальный опыт и сделал фильм. Хочу, чтобы зритель после его просмотра вышел в приподнятом настроении. Знаете как бывает: приходишь с девушкой на фильм, а там такое… Хотел отвлечься, а тебя еще больше нагрузили… Наша картина тем и хороша, что она для всей семьи и вызывает улыбку. Для меня это важно.

Разве вы не говорили однажды, что «да, мол, выпускаю комедию, ничего существенного…»?

Такого не было. Я рад, что мы дошли до премьеры. И все могут прийти 11 февраля во все кинотеатры нашей страны и посмотреть фильм.

Почему именно эта история стала вашим полнометражным дебютом? Мне кажется, обычно это все-таки фильм особенный, важный...

Данная история мне понравилась своей легкостью и юмором. И свой первый фильм я хотел снять именно таким.

А вы вообще мыслите себя режиссером?

Все этапы моего творческого пути были для меня важны, все давали мне внутренний рост. Я же и раньше снимал — рекламу, клипы, много документальных фильмов. В каждом формате своя специфика, которую я постигал, набираясь опыта. Я и дальше так буду делать: буду менять форматы, жанры, пробовать. Мне это нравится. Я даже помню момент на съемках: у нас была тяжелая смена, и я прилег на пару минут отдохнуть и задремал. Вы знаете, задремал как абсолютно счастливый человек.

Что вам дает это ощущение счастья? Мысль о том, что занимаетесь своим делом?

Всё. Закончилась смена, мы сняли так, как хотели… Из таких мелочей и складывается счастье.

Со стороны кажется, что к сорока годам вы до конца не поняли, кем хотите быть — актером, режиссером? Продюсером фестиваля «Движение»? Вам сложно дается самоопределение?

Оно всем непросто дается. И кризис среднего возраста у всех есть. Но если будешь постоянно в этом копаться, то ничего и не сделаешь. Надо просто двигаться вперед. Не ошибается ведь тот, кто ничего не делает, — это ясно. Я мечтал снять фильм — и снял его.

То есть с вами к сорока годам произошло всё то, что и должно было произойти?

Конечно, так и должно было случиться. Наверное, можно было сделать ставку и еще на что-нибудь. Но я рад тому, что у меня есть. Тому, что существует, например, кинофестиваль «Движение» в Омске. Мы его будем четвертый год подряд проводить. Наш фестиваль дает участникам новые возможности, важные для их творческой судьбы. Приятно давать старты талантливым людям, которые этого заслуживают.

Это еще вопрос про быстротечность жизни: живешь, думаешь, что всё еще впереди, а тут раз — и тебе уже сорок... У вас не так?

Жизнь нереально быстро идет. Не успел оглянуться — дочке уже тринадцать. Отцу — семьдесят. Главное — ко всему относиться философски. Творческие по своей натуре люди, они как дети, и неважно, сколько тебе лет. Они воспринимают жизнь более открыто. Муки творчества, сомнения, переживания... для творческого человека это тоже счастье.

Вы участвовали в телепроектах «Цирк со звёздами» и «Ледниковый период». Зачем вам это было нужно?

Мне было интересно преодолеть себя. А еще на арене цирка хотелось выступить. Вот где бешеный азарт! Конечно, пришлось сложно, травмы были, но всё это тоже в копилку. Что касается «Ледникового…» — я мечтал кататься на коньках, не ожидал, что так много времени на это буду тратить. У меня была замечательная партнерша — Таня Навка, и я пытался всех убедить, что я не фигурист, поэтому, может, не стоит мне так сильно в это углубляться. Но оказалось, что иначе-то и нельзя. Тренироваться приходилось постоянно. Все участники приезжали после концертов, съемок и тренировались. Я даже помню, как снимался тогда у Валерии Гай Германики (в мини-сериале «Майские ленты». — Прим. ОК!) и после ночной смены выходил на каток. Когда недавно Первый канал предложил проект «Без страховки», я сказал: «Ребята, я уже, кажется, свою норму на подобных проектах выполнил…»

«Ставка на любовь» — это ваш полнометражный дебют. Какие из своих прежних работ вы бы назвали успешными?

Была неплохая короткометражка «Остановка», снятая с Ильёй Хржановским во ВГИКе, мы даже получили за нее немало призов. Потом у меня был документальный фильм «Загадка Чёрного принца» — про подлодку К-324. Там пришлось работать с историческими фактами, свидетелями, провести целое расследование, и история сложилась. Затем снимал фильм «Страсти по России», тоже документальный. Много архивных материалов, сложная работа, но документальный жанр вообще требует кропотливости. Был проект «Библиотека русской классики» — про Есенина, Маяковского, Гоголя, Горького, Лермонтова. С реконструкциями, с Сергеем Петровичем Никоненко в качестве ведущего. Снимал новеллу для альманаха «Москва, я люблю тебя!» — смешную и трогательную. А еще фильм «Поезд № 1. Красная стрела». Я не говорю, что это были сплошь шедевры (улыбается), но они все дали мне опыт.

А картина к юбилею отца?

Сложный фильм.

Естественно, как можно рассказать про родного отца и при этом остаться объективным?

Я задавал ему те вопросы, которые меня реально волновали. А он был предельно откровенен. Это не то что мы перед съемками договорились, мол, вот эти вопросы задавай, а вот эти не надо… Нет. Всё было честно. Но я долго пытался у него интервью взять. Приехали мы к нему в Нижний Новгород, а он заболел. Пока выздоравливал, мы решили поснимать людей, которые с ним работают и хорошо его знают. Получились потрясающие кадры. Сели монтировать, и тут оказалось, что на жестком диске не сохранилось ничего. Затем отец поправился, мы приехали, снимали с двух камер, и с одной из них материал оказался в браке… В общем, много проблем надо было решить. Искали хронику — не могли найти. Тогда же к юбилею отца все каналы снимали фильмы, доступная хроника была везде. Хотелось чего-нибудь уникального. Не было. Я помнил, что на шестидесятилетие показывали отличную нарезку, но никто не сохранил этих кадров.

А у Никиты Сергеевича попросить? Он же много снимал...

Ничего из хроники не сохранилось! Ни у кого нет! И вот я случайно приезжаю в дом к маме, открываю ящик и вижу диск с надписью «Николина Гора, лето-1988». И там оказалась фантастическая хроника: я увидел себя в детстве, Надьку… В общем, это судьбоносная находка. Потом у меня возникла идея собрать всю семью за одним столом, а все же заняты, не могут... Но мы это сделали.

Правда, что никто из родных не мог ничего смешного вспомнить про Никиту Сергеевича?

Да, и это удивительно. Все разговоры крутились вокруг того, как он нас ругал, наказывал. Разбудил нас с Анькой, чтобы мы что-то убрали в доме. Забрал у нас велосипеды, потому что мы не выполнили задание… А смешных историй оказалось всего ничего.

А про вас, Артём, много смешного известно?

Думаю, как про любого человека. Сходу, конечно, не вспомнишь, но глупостей, дурацких ситуаций, розыгрышей было полно.

Вы когда-нибудь относили себя к золотой молодежи?

Ну, я себя не относил — меня относили. Понятно почему: дед, отец — люди известные… Как же иначе? Но я никогда не вел себя так, как сейчас пишут: «Золотой мальчик такой-то сбил пешехода…»

Никогда не хотели на дорогой машине поехать в клуб?

Почему же, по клубам ходили. Открытие нового клуба было событием. Хотя клуб — это громко сказано. Эти странные помещения с пластиковыми столами, где всё обычно заканчивалось потасовками... Старший брат Стёпа, Фёдор Бондарчук и Степан Полянский — у них компания — брали меня, Аню. Надя тогда еще была маленькой. (Смеется.) Помню, открылась дискотека «У ЛИС’Са» в «Олимпийском», билет стоил бешеных денег, и Стёпа, Фёдор, я стояли у входа и пытались попасть бесплатно. (Смеется.) Не хотелось нам, таким крутым рекламщикам, платить! В итоге нам кто-то вынес контрамарки и мы прошли. Понятное дело, тебя могут считать золотой молодежью или, как еще говорят, мажором, но всё зависит опять же от воспитания. Я никогда не утверждал, что я лучше других. И до сих пор не считаю себя каким-то золотым мальчиком. Или теперь уж золотым дяденькой. (Смеется.)

Ваш отец человек сложный и многогранный. А вы сложный?

Я не сложный, нет. Хотя, наверное, кто-нибудь из моих родственников с этим бы и поспорил. Но для кого-то это сложность, а для других — норма. Думаю, чаще всего дело в привычках, которые с возрастом изменить всё сложнее. В остальном — в личных отношениях, в воспитании ребенка, в быту — всегда идет поиск компромиссов. Вот это сложно, по себе знаю.

Вашу «Ставку на любовь» усложняет эпиграф из Ницше: «Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасностей и игры. Именно поэтому ему нужна женщина — как самая опасная игрушка».

И это правда, опасность держит в тонусе. Хотя что касается женщины, то я в силу опыта — а опыта у меня много (смеется) —

такой опасности опасаюсь. Бывает по-разному: твоя спутница тянет тебя назад. А бывает, что она тебя подстегивает, стимулирует на хорошие поступки, становится другом и партнером. Так что прав был Ницше.

А легко ли сохранить баланс, чтобы и нервишки себе пощекотать, и отношения не испортить?

Бывает такое, что хочется нормальных, спокойных отношений. Когда они настают, думаешь: чего так скучно-то? Подливаешь масла в огонь, и жить становится невозможно. Человек так устроен. Правда же: хорошо там, где нас нет. Если говорить о семье, то она создается женщиной. Во-первых, женщина — за мужем, во-вторых, умная женщина способна сделать так, чтобы в один момент мужчина ее пожалел, а в другой — взбудоражил, стал другим. Многое зависит от женщины, которая рядом. Но вообще в плане отношений мир многообразен. Одни живут в свободном браке и мирятся с изменами друг друга, другие вместе ради совместного бизнеса. Но есть и пары, которые существуют десятилетиями и не надоедают друг другу. Сюда можно отнести и моих родителей, например. Это ценно и это надо культивировать.

Можете себя как отца охарактеризовать? То, как вы воспитываете дочь, отличается от того, как воспитывали вас?

Отличается. Отец нас воспитывал скорее на запретах. У нас с дочкой они тоже есть: она знает, чего нельзя. Но я многое разрешаю. С мальчиком, наверное, было бы иначе. С дочерью я вижусь не каждый день, но стараюсь быть в курсе всех ее дел, оценок, увлечений. Можно же упустить момент, и потом не догонишь. Наташе сейчас тринадцать лет, это сложный возраст, и она должна чувствовать, что отец рядом. Самое страшное, когда ребенок замыкается и перестает делиться с родителями своими переживаниями. Этого надо не допустить. У моей сестры Ани старшему сыну, Андрюхе, пятнадцать лет, а среднему, Серёге, четырнадцать. И она тоже говорит, что в этот период старается быть с ними максимально рядом. Часто берет их с собой на разные мероприятия. Уж лучше они с ней выпьют бокал вина, чем в непонятной компании. Вот и я хочу, чтобы дочь знала: я ее люблю и желаю ей только лучшего.

Велосипед у нее не отбераете за то, что она уроки не выучила?

Велосипед — нет. А вот смартфон запросто. Эти гаджеты... с одной стороны, с их помощью легко найти любую информацию, с другой — они разрушают сознание. Дочь с этим телефоном может заснуть, с ним же проснуться. Раньше, чтобы что-то узнать, нужно было пойти в библиотеку, приложить усилия то есть. А сейчас нажал — и всё. Это распускает. Хорошо, что с ней занимается ее бабушка: с Татьяной Юрьевной не забалуешь.

Стиль: Екатерина Трошко.

Макияж и прическа: AnvarOchilov