Глеб Савченко и Елена Самоданова: «Мы привыкли работать в команде»
Глеб Савченко и Елена Самоданова известны российскому зрителю по проекту «Танцы со звездами», где Глеб выступал как участник, а Елена входила в состав жюри. Но мало кто знает, что Глеб и Елена — муж и жена, у которых подрастает четырехлетняя дочь Оливия
DR
И Глеб Савченко, и Елена Самоданова с детства занимались танцами, и оба достигли больших высот. Их дорожки пересеклись в российской столице, когда будущим звездам было по восемнадцать лет. Тогда они стали просто партнерами, а то, что между ними зародилось нечто большее, поняли гораздо позже...
Интервью с Глебом и Еленой мы делали по скайпу. В этот момент они шли по улице Гонконга, и в трубке были слышны звуки десятимиллионного мегаполиса. Этот город супруги называют своим домом — правда, одним из нескольких по всему миру. Вообще они прекрасно чувствуют себя и в Америке, и в Австралии, и, конечно, в России, где после «Танцев со звездами» решили сделать собственное танцевальное шоу мирового уровня.
Мой первый вопрос к Лене. Вы оба участвовали в одном проекте, правда в разных статусах. Сложно ли оценивать собственного мужа?
Елена: А я его не оценивала. Задачей жюри было судить выступление не профессиональных танцоров, а их партнеров — российских звезд, которые на этом проекте должны были раскрыться и чему-то научиться. Поэтому мой взор был направлен не на мужа, а на его партнершу, фигуристку Аделину Сотникову. Точно так же я оценивала Любовь Толкалину, а не ее партнера, танцора Вадима Любушкина.
Я тут прочитала новость, что Аделина Сотникова увела мужа у Елены Самодановой.
(Общий смех.)
Е.: Это где такое? А, опять желтая пресса.
Глеб: Лена обычно все эти вещи отслеживает и присылает мне. Ставит смайлики — мол, повеселись. Я показываю Аделине. Она тоже смеется. Мы все дружно смеемся.
Неужели никто никого не ревнует? Вы оба привлекательные, успешные молодые люди, вокруг вас много таких же...
Г.: Лена очень ревнивая, просто кошмар.
Е.: Я не ревнивая, просто всегда начеку. А вот он настолько ревнивый, что не отпускает меня на шоу. Прежде чем я встану в пару с каким-то новым партнером, он сначала знакомится с ним лично.
Давайте узнаем о вас побольше. Про Глеба я читала, что он родился, рос и учился в Москве. А ты, Лена, откуда?
Е.: Я из Волгодонска. Училась там в танцевальной школе лет до тринадцати. Потом меня пригласили в Ростов-на-Дону выступать за юг России. В шестнадцать лет у меня появился партнер, с которым мы представляли Москву на чемпионатах страны среди профессионалов. В итоге мы стали призерами многих Кубков России и вышли на мировой уровень. С того момента я танцевала среди профессионалов по латиноамериканской программе.
В каком же возрасте нужно начать заниматься, чтобы уже в шестнадцать стать одним из ведущих танцоров страны?
Е.: Очень рано. У меня это в крови, потому что я родилась в семье танцоров. Где-то с трех-четырех лет ходила в студию классического балета и жила этим каждый день. С семи уже соревновалась. Родители меня очень поддерживали — водили к педагогам и ездили со мной на чемпионаты, потом стали отправлять на учебу за границу, в частности в Англию, чтобы я могла повышать свой уровень.
Это наверняка повлияло на учебу в средней школе.
Программу я практически пропускала, поэтому у меня были репетиторы — и в Волгодонске, и в Ростове, и в Москве. Но если приходилось выбирать, скажем, между экзаменами в школе и танцевальными соревнованиями, то предпочтение всегда отдавалось первому. Я готовилась практически на ходу, чтобы быть не хуже других учеников в классе.
Глеб, ты начал танцевать в семь лет. Тебе тяжелее пришлось?
Некоторые начинают в четырнадцать и достигают высот вопреки всему. Другой вопрос, что для меня это было просто хобби. В кружок меня отвела бабушка, причем по моей просьбе. Мне нравилась одна девочка, которая записалась в группу, и я решил, что тоже туда хочу. (Смеется.) Мы с ней даже танцевали в паре. Но она со временем бросила занятия, а я продолжил и вскоре понял, что это моя будущая карьера. В шестнадцать я переехал в Латвию, чтобы представлять ее на соревнованиях, стал двукратным чемпионом этой страны, съездил на чемпионат мира. Потом поступил на хореографа-постановщика в ГИТИС в Москве. А после его окончания оставил танцы на пять лет.
Получил травму?
Г.: Нет, просто работал в фитнес-центре и преподавал танцы. Травма была у Лены. У нее вообще танцевальная юность интереснее. (Обращаясь к Лене.) Расскажи.
Е.: Мне тогда было почти двенадцать лет, я возвращалась с уроков — дело было в Англии, — и меня сбила машина. Из-за сложного перелома меня выбило из колеи на полгода. После четырех месяцев в гипсе пришлось заново учиться ходить, потому что мышцы атрофировались. Я сидела дома и раздумывала. Кроме всего прочего, мне хотелось свободы — иметь личное время, гулять с подружками. Родители уговаривали меня продолжать, говорили, что если я начала и у меня всё получается, то не нужно бросать. При этом они предоставили мне свободу выбора. Травма была серьезная, врачи считали, что восстановиться будет очень-очень сложно, но я все-таки решилась. Сначала ходила на костылях. Потом их сбросила, начала делать подъемы на носочках, посещать массажиста. Подвижность возвращалась медленно, постепенно. Но это меня закалило. Я поняла, что действительно хочу догнать соперников и вернуть обратно свое лидерство.
Вот это сила духа! А ты, Глеб, почему перестал заниматься?
Г.: Меня пригласили в модельное агентство. Я участвовал в рекламных кампаниях, как-то даже получил премию на конкурсе «100 самых красивых людей Москвы» или что-то в этом роде. Снимался в клипах, например у Анастасии Стоцкой, у Жасмин. Потом переехал в Нью-Йорк. Жизнь модели нестабильная, и я пошел преподавать танцы. Это были 2004–2005 годы. Мы с Леной тогда уже были знакомы. Как-то мне предоставилась возможность танцевать в шоу в Лас-Вегасе. Я ей позвонил и сказал: «Лен, мне нужна партнерша». Она приехала, и мы выиграли кучу разных конкурсов. Нас пригласили в Гонконг по контракту, оттуда — в Австралию, которую мы представляли на чемпионатах Европы и Азии. После этого меня позвали опять в Америку, я уехал и проработал там на трех сезонах «Танцев со звездами». Лена в это время была хореографом в одноименном проекте в Индии. Так мы и жили — от проекта к проекту, пока нас не пригласили на «Танцы» в Россию. Лену сначала позвали как хореографа, а потом, оценив ее заслуги, решили, что она скорее судья.
Подождите, на все эти проекты вы ездили как деловые партнеры или уже как пара? В какой момент между вами вспыхнули чувства?
Г.: Сначала у нас были деловые отношения, потом завязалась любовь-морковь.
Е.: Мы познакомились, когда нам было по восемнадцать лет, в танцевальной студии. Глеб приходил со своей партнершей, а я танцевала со своим партнером. И уже тогда мы друг другу приглянулись. Помню, в Москве только открылся торговый центр «Атриум», и Глеб позвал меня туда в кино. Подарил правильный набор джентльмена — цветы и конфеты. (Смеется.) Моей маме это понравилось, а я конфеты не любила, отложила их и забыла…
Г.: Помню, тогда была зима, минус двадцать пять. Лена в своей машине забыла выключить габариты, и ей пришлось всю ночь сидеть в моей и ждать аварийку, чтобы заменить аккумулятор. Вот такое у меня впечатление от того нашего первого свидания.
Е.: В общем, потом он уехал в Америку. То есть у нас был конфетно-букетный период, но после него никакого развития не последовало, мы остались друзьями. Он занимался модельным бизнесом, я танцевала. Мы просто общались по скайпу. Как-то он мне позвонил, спросил, как дела, я сказала, что рассталась со своим партнером. Он: «А что ты делаешь?» Я: «Да ничего». Он: «Почему бы тебе не приехать сюда? У меня есть работа, станцуем вместе, покажу, как я тут устроился». Я приехала, было интересно, романтично. Так всё и началось.
Глеб, а ты думал, что твоя гостья задержится так надолго?
(Общий смех.)
Г.: Нет, не думал.
Е.: Неправда, ты всё спланировал.
Г.: На самом деле она мне всегда нравилась: красивая, хорошая, умная, добрая. Родная душа.
И потом, когда всё так получилось, я подумал: почему бы и нет?
Е.: Кстати. Спустя годы после первого свидания возвращаемся мы с ним в Москву. Глеб заходит ко мне домой и практически с порога спрашивает: «Это что, те самые конфеты, которые я тебе подарил пять лет назад?!» (Смеется.) Да, именно они, никто их так и не съел.
Интересно, а вы дома работу обсуждаете?
Г.: Мы научились разделять бизнес и семейные отношения. Когда мы работаем, мы только партнеры, профессионалы.
Е.: В дела друг друга мы не вмешиваемся. Потому что как у танцоров, хореографов и преподавателей у нас абсолютно разные методы и разное видение всего, даже костюмов. Мы вообще очень разные. Например, оба любим сладкое, только я предпочитаю мороженое, а Глеб — сахарную вату.
А воспитания дочери такая разница во взглядах тоже касается?
Е.: Нам удается найти общий знаменатель. Мы всё обсуждаем и планируем заранее: кто куда поедет, какие у кого проекты, будем ли мы все вместе или кто-то один заберет с собой ребенка. В этих вопросах мы учитываем мнение и пожелания друг друга. Мы пара, мы вместе восемь лет и уже привыкли работать в команде. Поэтому нам легко и в творческом, и в семейном плане.
Г.: Хочу сказать, что я свою доченьку люблю безумно, без памяти. И наверное, как и любой любящий папа, очень балую. Готов сделать всё на свете, чтобы она улыбалась и была счастлива. Но иногда бываю строгим. Мы стараемся воспитывать ее путем диалога и всё ей объясняем. Хотим, чтобы она сама научилась разбираться в том, что такое хорошо и что такое плохо.
Оливия, наверное, тоже танцует?
Е.: Да, мы начали водить ее в студию с двух с половиной лет. Сейчас она занимается по полтора часа: классический балет, джазовые танцы и степ. У нее есть маленькие туфельки со специальными железками на носочках и пяточках, чтобы при каждом шаге получался звук. Степ ее любимый стиль, ей нравится слышать звук собственных шагов. К сожалению, как педагогов она нас не воспринимает — не слушает, а играет с нами, поэтому подбираем ей хорошие студии. В ее возрасте больше важны именно групповые занятия, чтобы она могла общаться с другими детишками.
Г.: (Обращается к жене.) Пусть идет в теннис. Тоже будет классно. Дочь тут недавно заявила, что хочет стать космонавтом, будет летать и смотреть сверху на звезды и на Землю. Это она просто увидела костюм космонавта, который ей очень понравился. Красивый же, поэтому «стану космонавтом».
Она всегда ездит с вами?
Г.: Да, ведь ей четыре года и она еще не пошла в школу. За ней присматривает няня, которую мы тоже берем с собой.
А на каком языке Оливия говорит?
Е.: Няня у нас англоязычная и всегда общается с ней на этом языке. А дома мы миксуем. Беседуем с ней, читаем книжки, смотрим мультики — всё на родном языке. Со своими бабушками и дедушками она тоже говорит по-русски. Дети в таком возрасте очень легко впитывают информацию.
Глеб, Лена, вы, можно сказать, живете на чемоданах. Так где все-таки ваш дом?
Е.: У нас этот вопрос тоже часто возникает.
Г.: Люди, которые много путешествуют, имеют несколько мест обитания.
Е.: То есть мест, где у них лежат вещи.
Г.: У нас дом в Гонконге, в Америке и в Австралии.
Е.: И в России.
Г.: Да, то есть четыре точки на карте, между которыми мы чаще всего перемещаемся. Иногда приезжаю в Америку, лезу дома в шкаф: «О, у меня тут прикольные джинсы». Просто забываешь, что у тебя где есть, потому что всегда в пути. Но везде лежат твои вещи.
Е.: И зубные щетки. (Смеются.)