Актуальный разговор с лидером группы BrainStorm Ренарсом Кауперсом

Ренарс, некоторые музыканты говорят, что песни у них рождаются в муках. А как это происходит у вас?

(Смеется.) Обычно выглядит это так: мы с ребятами приходим на репетиционную базу, там каждый показывает свои наработки, мы вместе выбираем то, что кажется нам интересным, а потом начинаем это разрабатывать. Бывает, один предложит хороший куплет, другой — хороший припев… С нуля делаем что-то редко, так же как и редко у кого получается в одиночку сделать полностью всю песню.

Что мы услышим в новом альбоме?

У нас была парочка интересных, но экспериментальных альбомов, а теперь мы сознательно постарались вернуться к старому доброму BrainStorm, к своему классическому звучанию. Кажется, нам это удалось.

Вы очень чисто поете на неродных для вас языках. Потребовалась ли для этого какая-то специальная подготовка?

За тем, как пишутся песни на английском, следит наш продюсер. Он может поправить: «Мы так не говорим, надо вот так и так». Или предлагает: «Попробуй выговорить это слово иначе». На русском языке наши тексты правит Сергей Тимофеев. Он первый оценивает их настроение и лингвистические нюансы. Так что с этим, думаю, всё в порядке. Что касается вокала, преподавателей у нас никаких нет.

Группе BrainStorm уже более двадцати лет. Вы были совсем юными, когда она создавалась.

Уф, это было, мягко говоря, какое-то время назад… Нам было по четырнадцать лет. Гитарист Янис Юбалтс и басист Гундарс Маушевичс тогда уже что-то играли вместе. Однажды мы встретились на улице, поговорили о том о сем, и я сказал: «Слышал, у вас группа?» А они: «Хочешь к нам?» Я тоже играл, писал какие-то песни. Мы начали репетировать вместе и поняли, что нам нужен барабанщик. А у меня как раз был друг детства, Каспарс Рога, который играл на барабанах. В школе он был этаким заводилой, большим шутником, и мы взяли с него слово, что на репетициях он не будет устраивать нам представления и смешить нас… Но конечно, все договоренности были нарушены при первой же встрече. Последним к нам присоединился Марис Михельсонс, клавишник. Он, правда, сначала не собирался играть, а просто пришел послушать, как мы это делаем. Помню, была у нас одна песня, которую нужно было сыграть на рояле. Я сам не смог одновременно играть и петь, и он взялся помочь. Так и остался с нами.

Вы учились музыке? Или все самоучки?

Мы все друзья по школе, и по музыкальной в том числе. Играли в школьном оркестре, пели в хоре. Что касается меня лично, то моя мама — учительница музыки, так что мне было трудно этого избежать. (Смеется.) Но я благодарен родителям за то, что они дали мне правильное направление.

Интересно, мечтали ли вы, будучи мальчишками, о всемирной славе? Или просто играли для себя?

У нас был ненормальный драйв. Среди наших кумиров были Depeche Mode и разные «тяжелые» группы. Мы представляли себя на их месте: как выступаем на большом стадионе и на нас смотрит огромное количество людей. Но это всё казалось недостижимым. Мы ведь родом из маленького города Елгава, что недалеко от Риги. То, что нами заинтересовались, мы поняли где-то в 2000 году, после «Евровидения» (BrainStorm выступали за Латвию и заняли третье место. — Прим. ОК!). Тогда, наверное, у нас и случился первый интернациональный рывок: мы поехали на гастроли в Швецию, Финляндию, Бельгию. А потом наша песня Maybe стала мировым хитом — завоевала популярность и в Европе, и на Востоке, и в Бразилии.

Группа BrainStorm: барабанщик Каспарс Рога, мультиинструменталист Марис Михельсонс, вокалист Ренарс Кауперс, гитарист Янис Юбалтс. К несчастью, еще один член команды, Гундарс Маушевичс, ушел из жизни в 2004 году

Я так понимаю, до этого музыка не приносила вам дохода?

Да, у каждого из нас была работа, которая позволяла выживать. Я работал на радио, Янис и Марис — в судебных органах, а Каспарс был оператором.

Как вам удалось пронести свою дружбу через все эти годы?

(Задумывается.) Мы прошли много разных этапов. Так же, как это бывает в семье. Каждому есть что вспомнить: были и трудности, и яркие моменты. Но всё, что нас не убивает, делает нас сильнее. Вот на днях мы снимали клип, и все были веселые, в бодром настроении, всё здорово прошло.

Ренарс, расскажите, как вы совмещаете семью и работу? У вас ведь трое детей.

Наша группа дает сравнительно немного концертов: обычно около пятидесяти, а в очень продуктивный год — до семидесяти. Я не представляю, как можно давать по двести концертов в год. Поэтому у всех нас остается достаточно времени на семью. Если посчитать, то среднее количество часов, проведенных с родными, будет больше, чем на работе.

Ваши сыновья-близнецы уже взрослые, им по девятнадцать. Чем они занимаются?

Думаю, дети художников, выросшие среди красок и холстов, считают логичным пойти по стопам родителей. Мои сыновья выбрали музыкальный путь. Еще в детстве они создали свою группу и начали музицировать — правда, скорее ради шутки. Но потом подросли и сейчас успешно концертируют в Европе, у них свои клипы есть.

А младший, которому четыре года, какие интересы проявляет?

Он у нас танцор. Услышит какую-нибудь песню вроде Gangnam Style — и начинает прыгать, петь, танцевать.

Интересно, и группу, и семью вы создали в очень молодом возрасте. Рано повзрослели?

Некоторые до сих пор говорят, что я всё еще мальчик, а не мужчина. Наверное, я просто ни о чем таком не думал, а инстинктивно делал то, что мне казалось правильным. Как Форрест Гамп, который просто бежал вперед. (Смеется.) Я встречал людей, которых должен был встретить, и делал то, что должен был делать. Надеюсь, что, как в одном известном мультике, «лучшее, конечно, впереди».