Ева Польна: «Наверное, я не совсем обычная женщина»

А что, Ева, вы говорите дочкам, когда вас зовут на фотосессию?

Вообще я не сторонник пиара за счет детей, и не разделяю мнения знаменитостей, которые таскают их за собой как аксессуар, как собачек. У девочек нечасто, но всё же случаются фотосессии, и они с удовольствием наряжаются, позируют.

Но они понимают, почему, например, их снимают, а других детей и их родителей — нет?

Конечно, они знают, что их мама популярная певица. Вместе с этим я пытаюсь им объяснить, что моя популярность накладывает и на них определенную ответственность. По их поведению люди будут судить о нашей семье. Поэтому мы должны вести себя воспитанно, интеллигентно.

И такое объяснение работает?

Кажется, да. С детьми необходимо терпение. Если им объясняешь всё несколько раз, то они фиксируют информацию.

Какими растут ваши дочери, чем они увлечены?

У них классическое воспитание, набор ребенка из хорошей семьи: рисование, музыка. Старшая, Эвелина, занимается современными танцами, младшая, Амалия, — художественной гимнастикой. Кроме того, как и все нынешние дети, они помешаны на компьютерах, айпадах, всё время что-то скачивают. При этом не противятся культурным походам в кино, театр.

У ваших дочерей разные отцы. Отличаются ли девочки характерами?

Как ни странно, они обе достаточно творческие. Амалия — усидчивая и послушная. Эвелина, напротив, непоседливая, подвижная. Кроме того, она мечтательница и фантазерка. Очень любознательная и любит рассказывать всякие истории. Учительница говорит, что даже если Эвелина не выучила урок, то всё равно найдется, разовьет мысль. Я пытаюсь заставить ее начать записывать, ведь так и становятся писателями, журналистами. Но это большой вопрос — во что может вылиться детское увлечение. Я знаю много случаев, когда дети занимаются всем, но не хотят ничего конкретного. Мне бы хотелось, чтобы у моих девочек рано или поздно к чему-нибудь проявился интерес. Намеренно растить из них артистов я не собираюсь.

Говорят, как только у женщины появляются дети, она всё внимание отдает им и забывает о себе. Опровергнете, подтвердите?

Возможно, но я, наверное, не совсем обычная женщина. В силу рода деятельности. То, чем я занимаюсь, — большая часть моей жизни. Отказаться от этого нельзя. Зато, наверное, меняются приоритеты. Совершенно точно растет ответственность. Например, тебе предлагают в пятницу вечером потусить. Или в выходные. А ты говоришь: «Не могу, родительский день. Я иду с детьми в изостудию, в кино, на утренник или на открытый урок». Я такие вещи никогда не пропускаю, если только они не совпадают с концертом.

Вы воспитываете дочерей одна. Изменилось ли у нас отношение к матерям-одиночкам?

Есть и полные семьи, где дети вовсе отцов не знают. Мои же дети с папами общаются. Что касается матерей-одиночек, то, мне кажется, сейчас для некоторых женщин это принципиально — воспитывать ребенка самостоятельно, без участия его отца. Многие сознательно выбирают такой путь, поскольку имеют возможности и желание не зависеть от второй половины.

Как вам кажется, почему?

Так проще. Возможно, это связано с тем, что мужчины сейчас по-другому себя ведут, и женщины, увы, вынуждены брать всю ответственность на себя.

А вообще жизнь вокруг вас стремительно меняется или застыла на месте?

У меня нет ощущения застывшего времени. Иногда мне хочется уехать куда-то далеко, где и правда время застынет, чтобы сменить обстановку. Жизнь здесь у меня насыщенная, Москва — город энергоемкий, требует отдачи постоянно. Выезжаешь из дома — и начинается: город тебя ест. Когда-то было иначе. Я сама из Питера, там другая энергетика, всё спокойно, вязко. Я приезжала в Москву, и это место давало мне много сил. Этого глотка хватало на месяц. Но переехала в Москву и стала чувствовать, что трачу больше энергии, чем получаю.

А почему всё так изменилось?

Жизнь меняется, ты взрослеешь. То, чем я занимаюсь, требует отдачи энергии. Когда выхожу на сцену, то отдаю в зал всё, что у меня есть.

А обратно уже не получаете?

Получаю, но всё равно на больших концертах выплескиваешься до опустошения. После этого к морю бы поехать, на песочке посидеть, а ты по Третьему кольцу в потоке машин тащишься.

Когда вам было интереснее: в девяностые, нулевые или сейчас?

Ни в какое прошлое мне бы возвращаться не хотелось. Лучшее время — здесь и сейчас.

Фотография: Михаил Королев

А как же детство, юность?

У меня было счастливое детство, которое я люблю вспоминать, но грустить по нему я не хочу и надеюсь, долго еще не вернусь в это детское состояние. Альцгеймер ко мне нескоро придет. (Смеется.) Грустить можно лишь из-за того, что не можешь пережить дважды одну и ту же эмоцию. А вот период подросткового взросления считаю самым трудным этапом в жизни любого человека. В это время ты не знаешь, каким вырастешь и кем будешь. Каждый день в школе или в институте ты должен доказывать свое право на существование и уважение. Это же тяжело, болезненно. Я бы не хотела, чтобы мне снова было 15, 18, 20…

Но в том возрасте меньше ответственности. Можно быть более беззаботным, совершать необдуманные поступки. Есть родители, которые помогут и поддержат.

Это миф. Да, если ты разобьешь стекло, то родители заплатят и дадут тебе дома люлей. (Смеется.) Только будучи взрослым, можно делать что хочешь, и самостоятельно нести за это ответственность. Это и называется свобода.

Что же, у вас ничего положительного тогда не было?

Я позитивный человек, у меня всё со знаком плюс. Я ребенок из интеллигентной семьи. Есть такая строчка у Виктора Цоя: «Тот, кто в 15 лет убежал из дома, вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе». Вот я училась в английской спецшколе, не хулиганила, не курила, не общалась с плохими мальчиками.

Но Цоя слушали.

Да. Подросткам нравятся мрачные вещи, с элементами маргинальности. Это нормально.

В Ленинградский рок-клуб ходили?

Меня это не интересовало, а вот джаз-клубы — наоборот. А еще подруга всё время таскала меня на концерты бит-квартета «Секрет». Ей нравились The Beatles, а у нас их воплощением был как раз «Секрет».

А вам, значит, The Beatles не нравились?

И сейчас не нравятся. Я отдаю должное перевороту, который они совершили в мировой музыкальной культуре, но эмоционально их творчество меня не трогает. Мне нравилось многое другое: джаз, соул, хип-хоп. Парни, читающие рэп. Электронная музыка. А какие были рейвы! Как мы танцевали до шести утра! Вот это было да. Но при этом у многих подростков 90-х было полное непонимание того, что делать дальше, кем быть. Сегодня возможностей значительно больше.

Когда вы поняли, что музыка — это не случайно, что вы по-настоящему хотите ею заниматься?

Наверное, это произошло уже во времена существования группы «Гости из будущего». В тот момент, когда наша музыка попала в радиоэфир. Ты стоишь на светофоре, мимо несется машина, из салона которой доносится твоя песня, а у тебя еще собственной машины нет, но ты думаешь: «Да, мы сделали это!»

А вы грустите по тем временам, когда «Гости из будущего» переживали свой расцвет?

Я вообще не грущу по былому. Правда. И ностальгии у меня никакой нет. Зато есть ощущение, что я вышла из дома 1 января 1999 года, а 27 октября 2003-го приехала обратно. Такими были эти годы бесконечной работы, поездок, гастролей, концертов.

Кстати, у многих было ощущение, что вы после распада группы не вернетесь как певица, забросите сцену и займетесь чем-то еще. Такое было возможно?

Мне не хотелось проявляться в чем-то другом. Я приняла решение, что группы не будет, не потому, что не хотела быть певицей, а потому что поняла, что не хочу быть в составе группы. Группа на тот момент — это и была я. До того как «Гости...» перестали существовать официально, я пару лет выступала на сцене как единственный фронтмен, а Юрий Алексеевич Усачёв уже там не стоял. Стало очевидным, что не надо поддерживать организм, который мне самой неинтересен, надо идти дальше. Мне есть что сказать.

Пришлось ли вам начинать сценическую жизнь с нуля?

Конечно, у меня был опыт, но в такой ситуации всегда приходится заново доказывать, что ты имеешь право стоять на сцене как сольный исполнитель. То, что ты до этого уже 10 лет существовал на этой сцене, не особенно помогало. Я ушла в никуда. У меня не было студии, не было продюсера, да я им и не собиралась обзаводиться.

«Гости из будущего» поначалу играли электронную музыку и были не сразу поняты. Быстро ли приняли вас одну?

Я завишу от признания. Но поначалу мне просто хотелось быть собой. Хотелось, чтобы музыка, которая звучит от моего имени, была бы не менее интересной, чем та, которую выпускали «Гости…». Задача была сложная.

Угодить и себе, и слушателю?

Да. На фоне ужаса, который происходит в нашей поп-музыке, мне есть за что себя уважать и любить. А вот за некоторых артистов мне иногда бывает неловко. Если вдруг я пойму, что моя музыка никому не интересна, то найду в себе силы уйти со сцены. Но петь всякую чушь не смогу.

Вы в песнях делаете акцент на текст. Насколько это осмысленно — соединять легкую музыку с серьезной, насыщенной смыслом лирикой?

Это компромисс. Вот «Гостей из будущего» многие воспринимали поверхностно, как танцевальный поп-проект, для меня же основой всегда была лирика, а музыка и аранжировка выступали в виде обертки, в которую заворачивались стихи.

У вас поэтические амбиции есть?

Мне бы хотелось, чтобы меня знали и с этой стороны. Хотя на самом деле я не делаю никакого акцента на том, что я прежде всего поэт.

Фотография: Михаил Королев

Это говорит человек, у которого на сольном диске «Поет любовь» есть целый трек под названием «Лирика», где вы декламируете стихи, а музыка идет фоном.

Да-да. Но я просто не знаю, насколько это интересно людям, которые любят меня как певицу. Вроде они пришли на концерт послушать, как пою, а я вышла на сцену и давай стихи читать. А они: ну что такое? давай уже пой! А она читает... Кроме того, я не заставляю себя писать стихи, не сажусь каждый день нарочно за стол, не ищу вдохновения. Для меня стихи должны накипеть. Наверное, для того чтобы стать профессиональным поэтом и писателем, мне нужно ежедневно сидеть за столом и писать, допустим, по стихотворению в день.

У вас не было мысли выпустить поэтический сборник?

Я его уже лет семь выпускаю.

В чем заминка?

Технические моменты. Хотя понимаю, что тянуть с этим сборником глупо. Там и подобранные стихи будто из прошлого, 10-летней давности, а ты уже живешь в другом мире. Я нашла художницу, которая раньше рисовала для газеты «Большой город». Она сделала иллюстрации. Подготовленная книга — это продолжение меня, арт-проект. Но нельзя сказать, что это серьезное поэтическое заявление. Это для поклонников, которые вслушиваются в мои слова, и для тех, кто вдруг захочет узнать меня с поэтической стороны.

Вы читаете современных поэтов?

Иногда. Читаю. Разных поэтических девушек. Меня вообще восхищает стихосложение, потому что выразить смысл в строчке гораздо сложнее, чем сделать это на десяти листах. Поэты мне всегда казались уникальными людьми, и я себя к ним долго не относила. Те стихи, что я писала в юности, мне не казались поэзией. Вот Есенин — поэзия, а у меня так… Прошли годы, прежде чем я себя переубедила, воспитала в себе уважение к своим стихам.

В одном интервью вы как-то сказали: «Верю в то, что родилась для чего-то большего». Что вы имели в виду?

Я уверена, сцена — это не последняя точка моего развития. Есть еще и что-то другое. Мне всегда смешно, когда люди стоят на сцене и говорят: «Если что-то случится и я не смогу больше выступать, что я буду делать? Ведь пение — это всё, что я умею». А я думаю: «Да ты и поешь-то не очень...» (Смеется.) Я смогу найти себя в чем-то другом, чтобы быть не просто девушкой, которая поет. В одной из моих песен есть такие строчки: «Девушка, которая поет, этого так мало для меня». Сейчас я, например, увлеклась живописью, и мне бы хотелось достичь успехов в этом плане. Не претендую на выставку в Музее Гуггенхайма, а с другой стороны, почему бы и нет? (Улыбается.)

Вдохновение для написания картин и для написания песен разное?

Абсолютно. Когда пишешь картину, думаешь только о том, как положить мазок, как тень кинуть, сделать правильный замес цвета... Для меня это своего рода медитация, снятие стресса. Испытывать глубокие эмоции, чтобы нарисовать березку, мне не нужно. А чтобы написать красивую песню, нужны переживания, сильнейшие эмоции.

Это обязательно должно быть что-то негативное?

Лирические стихи и песни всегда написаны под влиянием драматических моментов. В счастье, я думаю, пишутся только песни к мультфильмам, наверное. Хотя, чтобы написать веселую мультяшную песню, нужен особый талант. А если она еще со смыслом и юмором, так и вовсе надо быть гением — как Маршак или Барто.

Искусство всегда выстрадано — это стереотип, как и то, что поэт — человек не от мира сего.

Не думаю, что для меня эти стереотипы работают. Может, со стороны и кажется, что я странная, но мне-то с собой комфортно. События, которые со мной происходят, я воспринимаю как опыт.

Вы же тонко чувствующий человек.

Иногда, пожалуй, даже слишком.

В собственных чувствах часто ошибаетесь? Скажем, можете отличить любовь от страсти?

Понятия любви и страсти я разделяю четко. С радостью принимаю их оба.

В мужчинах хорошо разбираетесь?

Я не делю людей на мужчин и женщин. В принципе в людях разбираюсь неплохо. А значит, и в мужчинах тоже. Именно повзрослев, став матерью, я наконец поняла, что мужчины — это большие дети. И это помогает мне понимать их лучше.

Слабые и инфантильные?

Все люди разные. Сильные, слабые. Умная женщина укрепляет любого мужчину. Придает ему уверенности в себе. Делает его сильнее. А глупая женщина делает мужчину еще слабее.

А вы укрепляете или подавляете?

Скажу откровенно, со мной непросто. Я сильная, самодостаточная и самостоятельная. Но меня нужно воспринимать такой, какая я есть. Любимый человек будет со мной счастлив. (Улыбается.)