Михаил и Лиза Боярские

Лиза, ты постриглась!

Да, я отрезала свои волосы, уставшие после тяжелого года съемок.

Прошлась по Питеру — на афишах спектакль с участием Михаила Боярского «Интимная жизнь» 31 числа… Лучший способ встретить Новый год — в работе?

Михаил: Это обычный способ. Мы каждый раз играем спектакль 31 декабря. Начинаем в шесть — на час раньше, чтобы зрители потом успели к столу, да и мы тоже. А после спектакля всей труппой едем к нам домой, на Мойку. Каждый приносит то, что заранее приготовил: пироги, утку, салаты, консервы, ветчину… На меня ложится спиртное — самое простое.

Потому что вы умеете его выбирать?

Потому что у меня его очень много! (Смеется.) А после застолья мы выходим на Дворцовую площадь — люблю окунуться в общий городской праздник.

И начинаете буянить?

Мне не до того, у меня обычно концерт этой ночью — в 2-4 часа я с удовольствием выступаю перед публикой. Помню, как-то Новый год выдался сумасшедше морозным — так у меня даже губы прилипали к микрофону! Все тогда замерзло: и водка, и пиво (правда, водку я тогда не пил — выступать надо было). А в этом году вроде бы тепло, дай бог, чтобы мороза не было.

А Лиза с вами отмечает?

Да, но в час-два ночи она уходит к друзьям — ей с нами скучно.

Лиза: Я не могу просто сидеть за столом и долго-долго разговаривать. Чем дальше, тем разговоры становятся скучнее, а мне нужно, чтобы все шевелилось, мне нравится ходить в квартиры к незнакомым людям, общаться. Для меня Новый год — самый чудесный праздник, и его нужно на полную праздновать — не вечер и не ночь, а все отведенные на него выходные.

Ты уже купила подарки?

Да, впервые за пять лет сделала это 18 декабря, — обычно я носилась в поисках подарков числа 31-го, вся взмыленная. Вообще по магазинам я не люблю ходить, это ужасно муторно. У нас до идиотизма дошла семейная традиция: каждый Новый год мы дарим друг другу духи, шампуни, мыло… Я решила, что на этот раз хватит, — и мы с мамой отправились за покупками вместе. Правда, «сюрпризы» у нас получатся своеобразные. Например, мама мне говорит: «Я тебе сейчас куплю подарок, и от папы тоже куплю… А что тебе подарить?» — «Я уже себе купила подарок — подари мне его, а папе дай вот этот, чтобы подарил». Потом в Новый год папа просто достает подарок, который ему передала мама, и с соответствующим видом дарит его мне. (Смеется.)

А Сергей, твой брат, будет с вами в Новый год?

М.: В этом году он вместе с семьей уезжает в деревеньку под Питером. Он и нас приглашал, но мы не успеем — у меня спектакль.

Он по-прежнему играет в музыкальной группе?

Да, но не пиарится совсем. Недавно он выпустил пластинку, и она была объявлена неформатом, что его очень радует, и меня тоже: писать для формата — это, в общем, не от сердца. А он делает то, что хочет, причем без всяких спонсоров: раньше надо было просить деньги на клип, студию, а теперь он занимается строительным бизнесом и может себе позволить многое. Даже личную встречу с солистом группы Аerosmith…

А вы с любимым Полом Маккартни не познакомились еще?

Познакомился, и неоднократно! Во-первых, когда в консерватории ему вручали звание профессора, мы с ним на фортепиано поиграли и Пол познакомил меня со своей женой. Потом мы встречались в Меньшиковском дворце, и он мне — единственному, по-моему, — на огромном плакате написал: «Пол Маккартни with love to Michael». У меня этот плакат дома висит в кабинете, на видном месте. Еще у меня есть автограф Ринго Стара. Хотя, конечно, историю знакомства Сережи со Стивом Тайлером ничто не затмит. Помню, как он орал мне в трубку: «Папа, мне позвонил сам Тайлер!»

Как это произошло?

Сын отправился в Финляндию на машине, украшенной символикой Аerosmith. Остановился возле гостиницы, в которой жил Тайлер. Через какое-то время к нему подошла девушка и протянула трубку — мол, с тобой хотят поговорить. На том конце провода его спрашивают: «Привет, ты откуда такой явился, с красивой машиной?» Серега: «Ты кто?» Он: «Да посмотри повыше — я на седьмом этаже, сейчас спущусь». Это оказался сам Тайлер, и, пока он спускался, Сережка позвонил мне и сказал, что не ручается за свою психику. Они познакомились, поехали на машине гулять, фотографировались. Потом уже встретились в Петербурге как старые друзья.

Михаил Сергеевич, Лиза сейчас нарасхват — вы это предвидели хоть насколько-то?

Нет, конечно; для меня это загадка. Потому что Серега был гораздо интереснее Лизы в том возрасте, когда становился его характер. И он был пародистом прекрасным… В общем, актерского дарования, как мне кажется, в нем больше. Мы были уверены, что уж в театральный сын поступит точно! А он так замкнулся и теперь иронически относится ко всему тому, что делаю я, Лариса, Лиза, и всегда подшучивает над нами — по-доброму. А Лиза стопроцентно должна была стать журналисткой: мы ее к этому готовили, нанимали репетиторов по разным предметам. Она языки выучила — итальянский, немецкий, английский; живописи училась, балету. Я мечтал ее удачно выдать замуж; — вот самая важная профессия для женщины! Но однажды она пришла на открытие учебного театра за компанию с мамой, а там студенты выступали, — и она поняла, что это ее.

Лиза, ты сама не мечтала об актерстве?

Л.: Вообще после школы я хотела быть пиарщиком — есть у меня организационный талант. И в школе я, кстати, была главной в классе — вечно писала списки, все организовывала. 

А родители в тебя как в актрису верили?

Родители переживали, что я не стану востребованной. Но мне кажется, я бы согласилась быть безызвестной, работать в театре, в массовке, за гроши, — я очень предана актерской профессии.

Известная фамилия хоть чуть-чуть помогла поступить?

Родители не помогали, да я их и не просила — знала, что они все равно против моего поступления. На вступительных экзаменах ко мне были даже слишком требовательны. На втором туре меня попросили с ходу прочитать монолог Элен Безуховой на английском, а потом станцевать. В результате всех спрашивали минут по 10, а меня — около 40. Я в слезах станцевала и дочитала стих на последнем выкрике. Было такое ощущение, что меня пытали электрическим разрядом.

М.: И потом она стала пропадать в институте по 24 часа. Не знаю, чем они там занимались, — не узнавал. (Ворчливо.)

Наверное, тем же, чем и вы в ваше время!

Я-то знаю, чем был занят, и это не секрет: профессор Макарьев учил меня по Станиславскому. Мне рассказывали, что это за профессия; потом были этюды, сцены, первый спектакль, второй, выпускной вечер, а потом нас распределяли по театрам. А чем они занимались у Додина, для меня загадка, — я с его школой не знаком.

А помните, что у вас было с работой в 22 года?

Я не чувствовал себя настолько готовым к работе, как Лиза. У нее больше опыта на ТВ, в театре, в кино. А я попал птенцом из театрального института на профессиональную сцену. Я в возрасте Лизы говорил одну фразу в спектакле «Преступление и наказание». «Ишь, нахлестался!» — выкрикивал из массовки в сцене, когда Раскольников раскаивается перед народом. Но время бежит, технологии мощные!

Как думаете, сейчас вы были бы как Хабенский?

Я в любом случае был бы как Боярский. А Костя — очень профессиональный, интересный артист, дай бог ему получать интересные роли. Я рад за молодых актеров, рад за Лизу, и для меня неожиданность, что Лиза висит на плакатах размером с дом по всей Москве и в других городах и каждые полчаса по ТВ показывают рекламу с ней… По-моему, к «Иронии судьбы» сейчас больше интереса, чем к продолжению «Мушкетеров», в котором я весь год снимался.

А Лизе предлагали в нем сняться?

Да, но она была занята и не смогла бы полноценно участвовать в съемках.

Л.: Кстати, я когда-то мечтала сыграть дочку Д’Артаньяна. Даже начала писать сценарий «Три мушкетера 40 лет спустя». Написала страниц 10, размечталась и бросила — не смогла найти для своей героини возлюбленного. (Смеется.)

Лиза, на премьеру новой «Иронии судьбы» 20 декабря вы ходили с папой?

Нет, я пригласила брата — мы редко видимся, а тут провели время вдвоем. Тем более мне нравится всех интриговать: Сережа у меня красавец знатный, и все думают, что это мой молодой человек. А я гордо говорю, что это брат. (Улыбается.)

А папа как же?

М.: У нас графики не совпадают. Но я уже смотрел фильм — правда, не до конца озвученный и смонтированный. Он произвел на меня хорошее впечатление. Особенно понравился последний музыкальный номер. Мне кажется, это песня года, тонкий, щемящий, потрясающий саундтрек!

Л.: Папа считает, что у меня интересная и сложная роль. У Сережи Безрукова и Кости Хабенского яркие характеры, а моя героиня молчаливая, она скорее наблюдает за ситуацией, — как и зритель. И делает выбор, что, на самом деле, еще сложнее.

М.: Я мало хвалю Лизу в плане работы. Но вообще хвалю ее часто, просто потому, что я ее люблю, она моя дочка и она мне дороже, чем профессия, которой она владеет или не владеет. У нее есть собственный путь, другие партнеры, педагоги и режиссеры, достаточно образованные и более компетентные, чем я, и мешать ей, сбивая с толку советами, бессмысленно. Если почерку учат три человека, почерк не получится.

А как актрисе не надо вести себя?

Не надо стремиться стать «иконой гламура», «звездой» — это все две копейки стоит, это пришлепки, которые прикрывают недостаток таланта. На мой взгляд, самое высокое звание — артист.

Вы сказали, что мечтаете удачно выдать Лизу замуж. А удачно — это как?

Да, это главная обязанность отца — удачно выдать дочь замуж. Я люблю повторять фразу: «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!» Я за Лизу волнуюсь в большей степени, чем за Сережу, — он мужчина, сам себе хозяин. А Лизе нужен хороший человек и нормальный мужчина… Я сегодня что-то таких мало вижу. Честно скажу, если бы я был женщиной, я бы затруднился в выборе. Какие-то они все недоделанные, инфантильные, малопригодные для женитьбы. Может, они слишком рано повзрослели и им очень быстро стало скучно? В 18 лет они уже познали все, что хотели. Были мужики хорошие — такие, как Юматов, Высоцкий, — хрен их сейчас найдешь, их просто нету! Не скажу, что все вокруг плохие артисты и неполноценные мужчины. Но качества вожака, мужика  — бескомпромиссного, умного, честного, принципиального — сейчас редко встретишь.

Лиза, твоя героиня в «Иронии…» выбирает между двумя мужчинами. А тебе самой такой выбор дался бы тяжело?

Л.: Думаю, да. В наше время выбор между успешным, перспективным, красивым, насмешливым, немножко циничным молодым человеком и, возможно, безнадежным, непонятным, неизвестным, но романтиком, и искренним, становится действительно очень сложным. Хотя я выбрала бы романтика. В моей жизни и так хватает чопорности и «неромантики» — событий, перемещений, разных работ. Утром я фотографируюсь для журнала, вечером играю спектакль, ночью репетирую…

То есть ночью не спишь?

Сплю, но мало. Поэтому не хватает отдушины, моментов, когда можешь почувствовать себя абсолютно другой.

Ты лишена чего-то в жизни?

Сейчас я насыщаюсь работой на сцене, но я так занята, что потеряла главный аккумулятор энергии — окружающую жизнь. Я не хожу по городу, не наблюдаю за людьми, не знакомлюсь... Вернее, знакомлюсь, но только по работе — а это другое.

Тебе нравится атмосфера съемок?

Она зависит от людей, от их желания общаться. Некоторые артисты предпочитают в перерыве посидеть в фургончике, позвонить домашним. «Что ты в этом вагончике делаешь?!» — думаю я. Я бы сдохла от тоски! Я бы притащила туда всех друзей, для меня главное — это общение.

С партнером по «Иронии судьбы» Константином Хабенским ты тоже подружилась?

Да, у нас сложились очень хорошие отношения, и мне хочется верить, что они сохранятся, хотя мы и закончили сниматься. Это человек, которого я никогда не смогу разгадать до конца, — не смогу понять, о чем он думает, что его тревожит. Это человек-загадка.

А отец для тебя загадка?

Папа? На самом  деле я его так хорошо знаю, что он, для меня не является загадкой никакой. Я знаю каждую его интонацию — недовольную, капризную… Папа — мой учитель, но несмотря на это, он и большой ребенок для меня. Иногда, когда он ругается, мне невольно хочется рассмеяться, но я пытаюсь склонить голову и, поджав губы, сделать виноватый вид. (У Лизы звонит телефон, она нежно отвечает: «Я перезвоню тебе, мой хороший, скоро-скоро»).

Это твой молодой человек звонил?

Нет, друг. Я так разговариваю со всеми друзьями — может сложиться впечатление, что у меня десяток молодых людей. (Улыбается.) На самом деле личная жизнь у меня в стоп-кадре пока находится. Но меня это не тревожит, мне пока достаточно теплых отношений с друзьями. Я спокойно могу сесть на колени к своему институтскому другу, обнять и поцеловать его в щечку, он может меня таскать на руках, может защекотать до смерти, — и это не будет неприличным.

А почему ты рассталась с молодым человеком, с которым встречалась четыре года в институте?

Наверное, потому, что я боюсь привычки — в работе и в отношениях. И она наступила…

У вас есть мечта в новом году?

М.: Моя мечта — сыграть хорошую роль. А такого режиссера, с которым я бы хотел работать, я пока не знаю, — ни в театре, ни в кино. Предложений много, но сниматься в сериалах, вставать на поток я не хочу. Вписываться в эти гонки за ролями — это не по-мужски. А еще я постараюсь в течение следующего года найти тот песенный материал, который мне было бы не стыдно записать для слушателей (всякие ремейки мне не очень нравятся), по мелочам не буду размениваться. Я вообще собираюсь отключить телефон после Нового года! Надо дать себе возможность пожить без телефона, иначе с ума сойдешь.

Вы не завидуете коллегам, которые активно снимаются?

Я завидую по-хорошему тем, кто хорошо играет. Это радость большая — зависть, которая стимулирует тебя. Да мне достаточно посмотреть фильм с Аль Пачино, чтобы у меня опустились руки и я понял, что вообще ни на что не способен! Но, понимаете, для него пишут сценарии, а для меня вряд ли кто напишет. Сам я для себя писать не буду. Более того, есть масса предложений написать книгу, снять фильм (деньги дадут), но мне стыдно — у меня другая профессия, я актер, а не режиссер, и экспериментировать на коллегах не собираюсь.

Л: А я вот хочу иметь свою киностудию вроде «Мосфильма», чтобы все там было в моей власти. Чтобы самой снимать кино и воплощать все свои желания, а их у меня много! (Смеется.) Но это возможно только в том случае, если ты продюсер или сценарист. Сценарии я пытаюсь писать, а вот что касается продюсерства, то здесь надо учиться и учиться.

В новом году ты возьмешь паузу в работе, как советует папа?

Я думала взять паузу до весны, но вот съемки закончились, и я уже чувствую, что медленно начинаю копытом бить. Так что если будут интересные предложения, то соглашусь.

Ирина Виноградова