Ирина Лобачева

Слухами вокруг вашего с Ильей развода забит весь Интернет и вся желтая пресса.

Я даже не хочу туда залезать.

Но тебе, наверно, уже доложили, что там пишут?

Нет. Все корректно молчат. Хоть ты расскажи.

Одна из желтых газет опубликовала интервью с твоей мамой, где она объяснила причины произошедшего. В частности, она рассказала, почему ты не разрешила свекрови общаться с внуком: якобы Юлия Марковна занимается ворожбой и навела на тебя порчу. Зная твою маму, Антонину Васильевну, я очень удивилась, что она вообще согласилась беседовать с журналистами на такую тему!

(Ира встала и нервно заходила по комнате. — Прим. OK!.) Этого интервью не было! Я не знаю, откуда все берется, и знать не хочу. Я с трудом успокоила маму. Сказала: «Забудь. Если мы начнем  это опровергать, то сделаем еще хуже».

Но ты ведь правда настояла на том, чтобы Мартин не общался со своей второй бабушкой?

Это мои личные отношения со свекровью. Я даже не буду их озвучивать. Не хочу, и всё! В принципе в той статье, о которой ты говоришь, очень много правды, только откуда она просочилась в прессу, я не знаю. Возможно, в будущем ситуация изменится и мы пойдем со свекровью на мировую. Но пока я не хочу, чтобы она общалась с Мартином.

Я слышала, что Юлия Марковна изначально была против ваших с Ильей отношений…

Это тоже сыграло свою роль, и немаловажную. Знаешь, когда дочь уходит из семьи, то к мнению матери она часто не прислушивается, хотя в каких-то моментах и надо бы. А для сына его мать — какой бы она ни была — это всегда святое, в любом возрасте. Думаю, про меня Илье много чего говорили. Лично у меня, по сути, не было со свекровью никакого конфликта. Все происходило за моей спиной. У Ильи ведь чисто еврейская семья. А тут получилось первое смешение кровей.

То есть сейчас родители Ильи будут искать ему невесту-еврейку?

Не знаю, что они будут делать, кого искать — хоть черта лысого. На самом деле в этом копаться я совсем не хочу, это их проблемы. Я надеюсь, теперь они довольны.

Давай все вспомним с самого начала. Когда вы с Ильей впервые увидели друг друга?

Мы знакомы с семи лет — катались в одной группе. Потом наши пути разошлись. Снова встретились мы уже в группе Натальи Линичук, куда, сменив несколько тренеров, пришел Авербух. Мне на то время было 18 лет, Илье — 17. Спустя год мы уже жили вместе в съемной квартире.

В детстве вы, кажется, старались держаться друг от друга подальше. Илья даже говорил, что его раздражала твоя прилежность и неу-емная работоспособность, а тебя — его несерьезность и разгильдяйство. Что же сблизило вас спустя годы?

Сложно сказать. Мы были на сборах в Новогорске, сели рядом, разговорились, а потом пошло-поехало. Само по себе.

Для тебя это была первая любовь?

Нет, до Ильи у меня был молодой человек — мой партнер Алексей Поспелов. А вот у Ильи, я думаю, отношения со мной были первыми серьезными. 

Кстати, Марину Анисину, бывшую партнершу Ильи, в прессе теперь называют не иначе как его гражданской экс-женой...

Мне уже сказали об этом.

Якобы они в 15 лет тайно расписались, а в 17, после того как Илья встретил тебя, развелись.

Неужели? Как все запущено! (Смеется.)

Ты в курсе, кто все-таки был инициатором того расставания?

Нет, я не знаю. Там были какие-то свои сложности. Честно говоря, не вдавалась в суть вопроса. Но одно могу сказать точно: встречаться с Ильей мы стали гораздо раньше, чем он перестал кататься с Анисиной. Тогда в мои планы не входило возвращаться в спорт — я собиралась уходить в балет на льду. Мой первый партнер Алексей Поспелов завершил спортивную карьеру и уехал жить в Швейцарию.

Илья с тобой советовался, стоит ли ему разрывать пару с Анисиной?

Нет. Он все решал с тренером Натальей Линичук.

А я помню, как в начале вашего союза Илья тебя очень ревновал…

Было дело. Но в один прекрасный момент, после того как я родила ребенка, он понял, что я никуда не денусь, и стал хаметь — посадил меня дома.

Что в первую очередь тебе вспоминается из семейной жизни?

Спорт — тяжелая штука, поэтому вспомнить что-то отдельно от катания сложно. Вся жизнь посвящена медалям. Конечно, были какие-то отпуска, праздники, но не могу сказать, что все это осталось в моей памяти. Действительно ярких моментов было, пожалуй, два: Олимпиада в Солт-Лейк-Сити в 2002 году (тогда Ирина с Ильей всего из-за одного судейского голоса уступили золото паре Марина Анисина — Гвендаль Пейзера. — Прим. OK!) и рождение сына Мартина.

Что все эти годы держало тебя в семье: любовь или привычка находиться вместе?

На одной привычке вряд ли можно прожить вместе 16 лет. Конечно, была любовь.

Познакомились вы в ноябре 1990-го. А расписались  когда?

В 1994 году. Но не потому, что решили узаконить свои отношения. Просто в то время — так сложилась ситуация — мы хотели кататься за Израиль. Илья автоматически получил бы гражданство, а я могла это сделать, только став его женой. Но потом нам предложили такой контракт, что мы испугались, — долгосрочный, на пять лет. И мы не поехали. Вместо нас уехал Сергей Сахновский.

Когда начались проблемы в вашей жизни? Мне показалось, что с началом первого телевизионного шоу «Звезды на льду»…

Совершенно верно. До этого, как и в любой семье, мы могли поругаться, могли даже не разговаривать друг с другом три дня, но потом мирились. Однако полтора года назад все перевернулось. По Илье стало видно, что с ним что-то не так. Он, впрочем, этого и не скрывал. У нас участились скандалы. Я не могла толком понять, что происходит, почему у него такое отторжение по отношению ко мне. Пыталась как могла удержать мужа, спасти отношения, но он все больше и больше от меня отдалялся. Мы перестали кататься в паре. Илья вдруг не взял меня в тур по окончании «Звезд на льду» — просто не пригласил. На все удивленные вопросы коллег отвечал, что «Ира сама отказалась, потому что не хотела потерять группу своих учеников и свою школу». Но конечно, это не так.

Жалеешь, что проект «Звезды на льду» вообще появился в твоей жизни?

Нет. Не было бы этого телевизионного шоу, появилось бы что-то другое. Когда отношения заканчиваются, они заканчиваются.

Правда, что в последнее время Илья тебе изменял?

Наверное, если он со мной не жил. Мы, когда еще приехали из летнего отпуска, разошлись по разным углам, а Илья ведь полноценный мужчина. До меня доходило море слухов. Но я все равно ему доверяла, любила до последнего. Никогда не лазила в его телефоны — у меня не было такой привычки. Никогда его не контролировала, не вызванивала, не выискивала. Наверное, где-то я сама виновата в том, что выпустила все из-под контроля. Я долго все прощала, глотала обиду, иногда что-то ему выговаривала, но больше молчала. А когда терпение закончилось, сказала: «Всё! Хочешь свободы? Получай!» Хотя, если по-честному, я боялась этого развода. Женщине всегда тяжело оставаться одной: просто не понимаешь, как начать новую жизнь. Но сейчас я осознаю, что поступила совершенно правильно и что не так страшен черт, как его малюют. Мне нужен был официальный развод. Жить с мужем я не могу, ходить на сторону — тоже. Его-то вполне бы устроило просто жить по отдельности, а потом, когда бы он захотел, он бы вернулся. А я бы сошла с ума от такой жизни. Сейчас мне стало намного легче. Я многое пересмотрела. Если раньше я рвалась с работы скорее домой, пыталась что-то вкусное приготовить, все убрать, чтобы он пришел в чистую квартиру, прошелся по ней босичком, то сейчас я расслабилась, и мне так хорошо! Я живу для себя и для ребенка, и у меня даже мысли нет вернуть Илью. Не дай бог! Страшно представить, если он вдруг снова придет.

Ты часто плакала?

Легче, наверное, сказать, когда я не плакала. В последнее время ревела каждый божий день. С депрессией помогли справиться работа, ребенок и, как ни странно, телевизионный проект, общение с людьми. А был, например, период, когда я ничего не ела. Похудела до 47 килограмм, и это при моем росте 165 сантиметров! Сейчас начала понемножку прибавлять. Стала есть сладкое, хотя никогда не любила. Мороженое, сникерсы, черный шоколад целыми плитками. Видимо, помогает, потому что все говорят, что я очень похорошела.

Это правда. Я видела тебя в день развода — на тебе лица не было. А сейчас ты снова расцвела.

Конечно, развод дался тяжело. Сначала было собеседование. Через три недели мы снова встретились в суде, но нам сказали: «Мы сейчас будем вас мирить». Илья резко ответил, что не надо. Мы попросили, чтобы все оформили без нашего присутствия. Это было в суде на Речном вокзале — видимо, оттуда и просочилась вся информация в прессу. Позже меня заставили писать два огромных заявления. У меня рука отсохла — последний раз я столько писала еще в школе. Наконец-то 1 декабря мы получим документы уже на руки. Илья обещает оставить мне квартиру, которую мы купили после Олимпиады 2002 года и в которой как раз сейчас заканчивается ремонт, и перевести крым-

скую квартиру на сына, когда ему исполнится 16 лет. Но пока юридически это не оформлено, не могу сказать, что так оно и будет.

В одном из интервью Илья сказал, что обещает содержать и тебя, и Мартина…

Когда он реально что-то сделает, тогда и можно будет говорить об этом серьезно.

Ты согласна, что в случае развода больше всех страдает ребенок?

Мартин ничего не осознает. Во-первых, он маленький, ему всего три года. А во-вторых, он все время с чужими людьми  — с няней, например. Папу он не видел с самого рождения — тот был наездами. Мартин какое-то время даже спрашивал: «Пап, а ты к нам в гости еще придешь?» Правда, теперь Илья  уделяет ему куда больше внимания. Он у Мартина ходячий «Детский мир»: то одно купит, то другое. Сыну сейчас даже лучше: у него два источника, из которых можно все тянуть. Когда он подрастет, я, конечно, ему все объясню. При этом я ни в коем случае не собираюсь запрещать отцу видеться с ним — что бы там ни было. Даже если у меня будет молодой человек, я поставлю ему условие, что настоящий папа будет встречаться со своим сыном.  Если, конечно, к тому времени Мартин и Илья оба этого захотят.

А чем Мартин увлекается?

Обожает футбол. Я очень хочу отдать его в школу ЦСКА — у меня там знакомые. Но пока сын слишком маленький. Мне сказали приводить его, когда ему будет пять-шесть лет. А вот на коньках Мартину не нравится кататься, и смотреть фигурное катание он тоже не любит… Еще он занимается подготовкой к школе. Уже хорошо читает по слогам, учит английский. За границей, кстати, не теряется. Однажды как ни в чем не бывало подошел к продавщице и сказал: «I want apple juice». Вообще он часто такие замечания выдает, что мало не покажется! Недавно я пришла домой после телевизионной съемки, в гриме, неумытая. И тут он говорит: «Мамочка, какая же ты  красивая! Почему ты всегда так не красишься?» Нормально?

Когда ты была беременна Мартином, ты говорила следующее (воспроизвожу дословно): «У меня будет двое детей —  мальчик и девочка. Илья наверняка станет ведущим какого-нибудь шоу, а я буду работать тренером». Практически в точку попала.

Да, если не считать того, что мы развелись. А девочка, кстати, уже была. Мало кто знает, но у меня случился выкидыш на третьем месяце беременности. Сказался стресс, хотя были и другие причины. Это произошло ровно год назад, в ноябре. Я только сейчас пришла в себя. Илья даже в больницу ко мне не приехал  — был в туре и сказал, что, типа, самолеты не летают. Раньше он бы на поезде примчался или еще как, но нашел бы выход. И даже это я ему простила. Хотя уже тогда поняла: надо учиться жить самой и выкручиваться самой.

Кстати, проект «Ледниковый период» — это полностью собственность Ильи, или ты имеешь какую-то долю?

Я получаю, как и все участники, только гонорары.

Тогда, если я правильно понимаю, твой достаток складывается из них плюс то, что дает твоя школа фигурного катания?

Совершенно верно.

А дивиденды с туров?

Если я там выступаю, то тоже получаю стандартные гонорары. Но я уже давно не ездила — меня не брали. Сейчас Илья вроде говорит: «Выберите города, в какие вы поедете с Димой Марьяновым». Обмолвился по крайней мере. Это уже круто.

В одном из давних совместных интервью на вопрос, в чем секрет вашего семейного счастья, вы с Ильей сказали: «Чувства, уважение и взаимопонимание». Хоть что-нибудь из этого осталось?

Ничего. Ни у него, ни у меня. Я волновалась, как же мы будем вместе работать в «Ледниковом периоде», ведь я буду его постоянно видеть и мне от этого должно быть тяжело. А мне не тяжело! Реально все равно. Поэтому мы сейчас общаемся даже лучше, чем раньше, — как-то по-человечески. Рабочие стычки на льду, конечно, бывают, но это нормально. В остальном, я считаю, мы оба в шоколаде. Он теперь полностью свободен, и я намерена устраивать свою личную жизнь.

Вот это правильно! Кандидатуры уже есть?

Скажем так: предстоит тяжелый выбор. (Смеется.) Я точно знаю, что хочу теперь совершенно другого. Я хочу любви и уважения. Но в любом случае не намерена пока выходить замуж. Никаким боком. Хочу отдохнуть от домашнего быта. Когда вижу плиту и вспоминаю, как варила мужу борщ, меня начинает трясти. Сейчас готовлю только ребенку. Хочется просто насладиться жизнью.

Пять лет назад,  после вашей с Ильей победы на чемпионате Европы в Швеции, я брала у вас интервью. Разговор зашел о сказках. Ты призналась, что обожаешь их за счастливые финалы. Илья, напротив, заметил, что сказки его с детства раздражали — мол, нудно, никакой интриги. В контексте сегодняшних событий эти рассуждения звучат очень символично.

Так и есть. И я надеюсь, что у моей сказки будет счастливый конец. Каждый имеет то, что хочет и любит. Я люблю сказку, а он любит интригу. Вот пусть ее и получает.

Зифа Архинчеева