Наследник престола

О его характере говорят многое: мягкий и интеллигентный, он может закончить интервью на вопросе, который ему не понравился. Беседовать с такими людьми всегда интересно, но ожидание встречи дискомфортно: никому не хочется оказаться на месте того, кому откажут в разговоре или на кого будут смотреть усталые глаза мэтра. Но моя встреча с Фредериком Малем стала настоящим подарком: это было одно из немногих интервью, которые я закончила не потому, что нечего было спросить, а потому, что время вышло.

Фредерик, вы происходите из семьи, которая имела непосредственное отношение к созданию культовых ароматов прошлого столетия. Создавая свой парфюмерный бренд, не боялись сравнений?

Мне 52 года, и я всю свою жизнь вращался в уникальном кругу, действительно напрямую связанном с миром ароматов: мой дедушка Серж Хефтлер — основатель Dior Parfums, мама запускала ароматы Dior, а друг отца работал арт-директором Chanel. В индустрии я работаю более двадцати семи лет, из которых лишь четырнадцать занимаюсь своим брендом. Изначально, размышляя над тем, чем бы мне заняться, я немного сомневался в своем выборе. Мне казалось, что парфюмерия — настолько неотъемлемая часть моей жизни, что ее сложно будет превратить в бизнес. Но также осознавал, что невозможно сделать удачное дело, не изучив каждый винтик в механизме. Мне важно было понимать, как изготавливается флакон, как печатается этикетка, как смешиваются ингредиенты и как формируется имидж продукта. К моменту, когда я стал консультантом в Hermès, я уже изучил все детали производства. В ходе работы мне удалось познакомиться с великими парфюмерами, с которыми я и запустил впоследствии свой бренд — Editions de Parfums Frеdеric Malle.

Четкая концепция определилась сразу или формировалась методом проб и ошибок?

Большинство парфюмеров, с которыми мне приходилось общаться, постоянно жаловались на то, что их работа стала рутинной. Единственным ярким событием в парфюмерном мире были ароматы Serge Lutens. И никто не создавал по-настоящему люксовых ароматов! В один прекрасный день я оказался на частном пляже Кап д’Антиб и подслушал разговор девушек, наследниц больших империй. Они жаловались, что перестали покупать духи просто потому, что нечем пользоваться! «Мы не хотим пахнуть, как наши домработницы, или отдавать нафталином, как бабушки», — говорили они. Это было неудивительно, ведь выбор был ограничен классическими ароматами или масс-маркетом. Самодостаточные и богатые женщины не могли найти для себя духов!

Подозреваю, они натолкнули вас на мысль...

Да! Я понял, что, с одной стороны, у меня есть парфюмеры, жалующиеся на то, что они ограничены в своем творчестве (мне и самому до слез скучно было делать ароматы для Sephora), и, с другой стороны, есть женщины, страдающие от нехватки духов. И я создал роскошный парфюмерный дом, который был предназначен для моих друзей. Что касается названия бренда, то я понимал, что духи должны быть произведением искусства, поэтому коллекция моих ароматов является своего рода библиотекой, которую создавали сначала девять, а потом двенадцать авторов-парфюмеров. Собственно, это и стало основным концептом моего дома: я, как издатель, работаю с авторами произведений, вношу коррективы в их работы, но отношусь к каждому произведению как к уникальному продукту! Я не спешу с выпуском бесконечных бестселлеров, мне важно создавать нетленный продукт. И я не устаю повторять, что рождение моего бизнеса случилось благодаря тому, что я родился в правильной семье, которая заложила во мне эстетику жизни. Пусть это снобизм, но он бесценен!

И безусловно, все парфюмеры приняли ваше предложение не раздумывая?

Это можно считать моим самым большим везением. Собрав команду, я задумался над флаконом. Я хотел создать что-то практичное, но хорошо выглядящее. Меня совершенно не привлекали броские формы и цвета, царившие тогда на рынке. Ответ пришел сам собой: столкнувшись в рамках работы для Кристиана Лакруа с американским фотографом Ирвином Пенном, мы стали спорить о понимании современности, и он повторил мои мысли: флакон духов должен быть простым и всеобъемлющим. Вернувшись в номер отеля после разговора, я тут же нарисовал эскиз! И еще я решил написать имена создателей ароматов на флаконе. Смешно сказать: парфюмер, создавший культовый Poison для Dior, даже не был приглашен на презентацию!

С таким продуманным подходом каким вы видели своего покупателя?

Это было самым интересным! Я понимал, что при массовом потоке покупатели не смогут оценить мои ароматы: их надо слушать, умело наносить, понимать историю. Самообслуживание не подходило для нас! И стала очевидной необходимость создания бутика. Парадокс заключался в том, что для создания современного аромата нужно было вернуться к традициями парфюмерных школ, когда ароматы смешивались на месте — прямо в магазинах. Я до сих пор не понимаю, как можно создавать запах, который будет продаваться в Duty Free!

Мне очень понятно то, о чем вы говорите! Уже почти десять лет я пользуюсь одним и тем же ароматом!

Каким?

Hermessence Poivre Samarcande.

Это один из лучших ароматов в мире, и, признаться честно, он меня приводит в замешательство. Дело в том, что Жан-Клод Эллена — мой старый друг. Мы с ним договорились, что каждый год он будет делать аромат для Frеdеric Malle, что и происходило на протяжении первых трех лет. Потом ему предложили работать для Hermès, и это было то предложение, от которого он не смог отказаться. Первое, что было создано им в новой должности, — этот аромат.

Он должен был быть вашим?

В глубине души так я и думаю!

Фредерик, сегодня нишевая парфюмерия запредельно популярна, и вы уже объяснили, почему так происходит. Но не случится ли так, что в один прекрасный день она и сама станет масс-маркетом?

Я не думаю, что когда-нибудь масс-маркет прекратит свое существование. Он предназначен для людей, не отличающихся любознательностью и жаждой жизни, готовых пользоваться придуманными за них схемами. Сложные духи надо понимать, думать о них, в конце концов, рискнуть, чтобы «надеть» их и носить!